– Ну, частично тратила я, частично платил он.
– Вы прилетели с мистером Ловеттом на самолете?
– Да.
– Кто платил за ваш билет на самолет?
– Мистер Ловетт.
– Прибыв сюда, вы отправились в отель?
– Да.
– Мистер Ловетт остановился в том же отеле?
– Да, в том же, что и я.
– Кто платил за ваш номер в отеле?
– Полагаю, мистер Ловетт… А что?
– А как вы здесь питаетесь?
– У меня были талоны на питание в ресторане отеля, или я
обедала вместе с мистером Ловеттом. Иногда мне приносили еду прямо в номер.
– Так какие же траты вы делали из тех денег, которые мистер
Ловетт дал вам?
– Ну… ну, всякие случайные расходы.
– И большие это были расходы?
– Не знаю.
– Вы не ведете счет деньгам?
– Веду, но не очень точно.
– А что вы называете случайными расходами?
– Ну, расходы на всякие мелочи, без которых не обойтись.
Газеты, например, чаевые для горничной и так далее.
– Судя по всему, вы не потратили и пятидесяти долларов на
эти случайные расходы?
– О, конечно, нет!
– А двадцать пять долларов?
– Тоже нет.
– А десять долларов?
– Думаю, что нет, но что-то вроде этого.
– А сколько денег вам дал мистер Ловетт на расходы?
– Я не думаю, что вас это должно интересовать. Это частный
вопрос, касающийся только меня и мистера Ловетта.
– Сколько денег вам дал мистер Ловетт на расходы? – сухо
повторил Мейсон.
Максин Эдфилд повернулась к судье Элвеллу:
– Я должна отвечать на этот вопрос?
– Я думаю, что вопрос вполне закономерный. И я не слышал
возражения со стороны обвинения. Поэтому я думаю, что обвинение тоже считает
его вполне закономерным.
– Хорошо! – выдавила Максин. – Если вам обязательно надо
знать об этом, он дал мне пятьсот долларов.
– Пятьсот долларов на мелкие расходы? – удивился Мейсон.
– Не совсем на мелкие! – огрызнулась она. – Я ведь должна
была бросить работу и приехать сюда!
– Но вы получили на работе отпуск, не так ли?
– Да, получила.
– На какой срок?
– На две недели.
– А мистер Ловетт не договаривался с вашим хозяином о
продлении отпуска, если это будет необходимо?
– Я не знаю, о чем они там договаривались. Я знаю только,
что приехала сюда в счет своего отпуска.
– Значит, вы получаете плату за свое пребывание здесь?
– Ну и что? Я ведь имею право на это! Провожу свой отпуск
там, где хочу!
– Теперь о другом, – сказал Мейсон. – Не предлагал ли вам
мистер Ловетт нечто вроде гонорара в том случае, если он выиграет дело и если
ваши показания будут этому способствовать?
– Нет, не предлагал.
– А он не говорил, что ваши показания могли бы заставить его
клиентов…
– Ну, это другое дело! – ответила Максин. – Вы же
спрашиваете меня не о его клиентах, а о самом мистере Ловетте!
– Значит, мистер Ловетт говорил вам, что его клиенты могут
быть вам очень благодарны?
– Что-то в этом роде.
– Он говорил именно о благодарности?
– Да, наверное… Речь ведь идет о двух миллионах долларов, а
они не добьются правды, если я не расскажу то, что Эллен в свое время
рассказала мне.
– Вы говорите, что речь идет о двух миллионах долларов? –
спросил Мейсон.
– Совершенно верно. Эзекил Хаслетт, отец Хармена Хаслетта,
умер и оставил все свое состояние и фирму «Кловервилл-спринг энд саспеншн
компани» своему сыну Хармену. А потом и молодой Хаслетт отправился в морское
путешествие и погиб. У него есть два сводных брата – Брюс и Норман Джасперы, и,
кажется, у Хармена Хаслетта есть какой-то странный пункт в завещании, из
которого явствует, что он является отцом незаконного ребенка, и если это
действительно так, то он оставляет все свое состояние этому ребенку. Собственно
говоря, вы и пытаетесь выжать из меня эту историю, – хмуро добавила
свидетельница. – И я рассказала вам все, что знаю. И рассказала правду.
Она поднялась, собираясь покинуть свидетельское место.
– Один момент! – задержал ее Мейсон. – Я еще не выяснил один
вопрос. Вы виделись с Агнес Берлингтон?
Свидетельница вернулась на свое место, посмотрела на
Мейсона, потом отвела глаза, снова посмотрела на адвоката и наконец сказала
вызывающе:
– Да, я встречалась с ней!
– Когда?
– Я встречалась с ней вечером третьего числа.
– Где?
– В ее доме.
– А каким образом вы попали туда?
– Минутку, минутку! – вмешался Диллон. – Все это является
новостью для обвинения, и мы возражаем против такого рода вопросов, поскольку
обвинение не касалось отношений между свидетельницей и Агнес Берлингтон. К тому
же этот вопрос не относится к делу.
– Я этого не считаю, – ответил судья Элвелл. – Если
свидетельница, заинтересованная в этом деле, знала Агнес Берлингтон, я хочу
знать, в какой именно связи она с ней находилась.
– Отвечайте на вопрос, – сказал Мейсон.
– Пожалуйста, – вызывающе ответила Максин Эдфилд. – Мистер
Ловетт нанял детективов, которые выяснили, что Агнес Берлингтон работала
медсестрой в одной из больниц Сан-Франциско в то время, когда родился ребенок,
которого сейчас зовут Уайт Байрд. Ну и я слышала, что Эллен Калверт опирается
на показания этой Агнес Берлингтон в своей нечистой игре, надеясь получить
наследство Хармена Хаслетта. Я и отправилась туда, потому что знала, что все
сказанное этой Агнес Берлингтон будет заведомой ложью. Я хотела открыть ей
глаза и сказать, что Эллен Калверт надеется на миллионы Хаслетта, пытаясь
доказать, что у Хаслетта есть сын.
– И вы виделись с Агнес Берлингтон?
– Да, я видела ее.
– Добились ли вы чего-нибудь?
– Я прямо сказала ей, что если она заявит, что Эллен Калверт
имела ребенка, я смогу доказать, что она лжет.
