– Да кто вы такой, чтобы ей указывать? – напоминает о себе Калеб.
– Альфа Черной долины, – раздраженно бросает Хантер, а это уже мне: – Подчиняйся.
Я хочу подняться, но друг удерживает меня за локоть.
– Вы не вервольф!
– Неужели?
Глаза Хантера вспыхивают синим, черты заостряются, а зубы превращаются в клыки. На пальцах появляются смертоносные когти. На одно мгновение: хищник превращается обратно в профессора так же быстро, как профессор только что превратился в монстра. Даже мне становится не по себе, не то, что Калебу, который тут же отдергивает руку, как будто ему сказали, что я заразная.
– Представление окончено, – тем тоном, которым обычно преподаватели сообщают: «Эссе нужно сдать к следующему четвергу». – Алиша.
Вроде бы все это действительно должно убедить Калеба держаться от меня подальше, но не убеждает:
– Али, это он? – Когда я сползаю с сиденья и выхожу из машины, он не отстает. – Тот, кто решил тебя себе присвоить?
– Интересно, – говорит Хантер. Но я не знаю, к чему относятся его слова: к замечанию моего друга или к тому, как я выгляжу.
– Калеб, это альфа моей стаи. Давай поговорим позже.
Парень бросает на меня злой взгляд:
– Чтобы тебя наказали? Ты никуда с ним не пойдешь!
Храбрый. Глупый. Человечище.
– Калеб! – рычу я и подпрыгиваю, когда Хантер притягивает меня к себе за талию.
– Прим Кингсли, позвольте мне и моей невесте самим разбираться в наших отношениях.
– Невесте? Ах да, она ваша истинная пара. Вы в курсе, что Али вас боится?
– Очевидно недостаточно, чтобы не совершать подобных глупостей, как эта. – Ладонь на моей талии будто капкан. – Но можете, как мужчина, ответить за проступок Алиши и сегодня же вылететь из института.
Сжимающий кулаки, готовый сражаться Калеб растерянно моргает, а затем после делает шаг назад, стараясь на меня не смотреть.
– Нет.
– Правильно. Не портите себе жизнь из-за женщины, прим Кингсли. Тем более из-за той, что вам все равно никогда не достанется.
Я ловлю во взгляде Калеба ярость пополам с отчаянием и понимаю, что как друг облажалась по полной. Хочется надавать себе по щекам, но еще больше отдавить ногу Хантеру, потому что ничего бы этого не было, если бы не он. Я уже и так поняла, что не испытываю возбуждения.
Хантер идет быстро и тащит меня за собой, а я начинаю злиться, и это вышибает меня из паники.
– Как ты вообще здесь оказался?
– Приехал на работу.
– Как ты узнал, что мы с Калебом во внедорожнике? Ты следишь за мной!
– Присматриваю, и как оказалось, не зря.
Ладно, насчет исчезнувшей паники я погорячилась, от этого спокойного Хантера мурашки по коже сильнее, чем от рычащего. Он припечатывает меня взглядом так, что следующий вопрос застревает у меня в горле.
– Молчи, Алиша. Лучше молчи, чтобы я не передумал ни насчет обучения Кингсли, ни насчет твоего.
Это не просто удар ниже пояса. Это контрольный в голову!
А ведь он может выпереть меня из института легче легкого. Он профессор, пусть даже у меня не преподает, но у него могут быть связи. Вот и объясняй теперь, что это не то, что он подумал.
Что за гадство! Я же не хочу бросать учебу. Но мы идем не к машине, чтобы уехать в Долину, а поднимаемся по ступенькам центрального входа КИИ.
– Куда мы идем? – перехожу практически на шепот. Только не к ректору!
– В мой кабинет.
У него есть кабинет?
В котором я оказываюсь раньше, чем успеваю уложить в голове этот факт. Этажи и лестничные пролеты смазываются в памяти, зато внутри достаточно большого кабинета, больше напоминающего библиотеку, я совершенно четко осознаю, что попала.
Особенно когда за спиной раздается щелчок запираемой двери.
Я резко оборачиваюсь: старинный письменный стол из черного дерева, многочисленные полки с книгами, большой глобус в углу совершенно мне не интересны. Интересует меня только Хантер и его настроение. Которое достаточно сложно прочитать, потому что он стоит, прислонившись спиной к двери и прикрыв глаза. Но, когда я судорожно выдыхаю, он распахивает. Синева из них ушла, но об этот взгляд можно пораниться. Даже теплый карий цвет сейчас кажется невероятно холодным.
Если рядом с Калебом я чувствовала себя неловко, то рядом с Хантером я вообще не знаю, что чувствую. От паники до волнения, потому что меня мигом захлестывают воспоминания о прошлом вечере. Когда мы были одни в его спальне, а теперь мы тоже одни, и то, что это кабинет, ничуть не спасает ситуацию.
– Может, не будем говорить за запертой дверью? – предлагаю я.
– С Кингсли это тебя не смутило.
Потому что он не волнует меня до мурашек!
– Он мой друг.
– И поэтому лапал тебя на заднем сиденье внедорожника?
Взгляд-лезвие проходит по моей груди, по животу, бедрам, будто желая срезать одежду. Поднимается вверх, задерживается на моих губах.
– Все было не так!
– Я провалами в памяти не страдаю, и галлюцинациями тоже.
– Почему я вообще должна оправдываться?
Хантер прищуривается, а потом отталкивается от двери и в пару движений оказывается возле меня. Я отшатываюсь и упираюсь в край стола: дальше бежать некуда. Мне кажется, что он сейчас сгребет меня в охапку или придушит, но вместо этого Хантер нависает надо мной и шумно принюхивается, втягивая носом мой запах.
Он морщится, будто от меня воняет лимонной свежестью или чем похуже. Калеб! На мне его запах. Я рассчитывала его смыть, но теперь деваться некуда.
– Действительно, – снова включает профессорский тон Хантер. – Почему? Может, потому что я твой альфа, или жених, или тот, кто вчера ловил твои стоны и крики удовольствия. Это как минимум требует объяснений, моя прогрессивная невеста.
«Прогрессивная» его устами звучит как что-то оскорбительное.
Краска приливает к щекам. Так, я должна контролировать себя, сохранять спокойствие даже в такой щекотливой ситуации. Даже когда между нами считаные сантиметры, и на меня давит звериная аура альфы.
– Ты хотела заставить меня ревновать?
– Что? Нет! – выплевываю с отвращением. Что за чушь! – Дело не в этом, я вообще не хотела, чтобы кто-то узнал.
Низкое рычание Хантера подсказывает, что ответ неправильный.
– А что ты хотела, Алиша?
Почему бы не сказать правду?
– У меня мало опыта в сексуальных играх.
Не знаю, чего он ждет от меня, но теперь на его лице читается замешательство пополам с неверием.
