– Келли, если ты хотела побыть одна, а мы тебе помешали, приносим свои извинения, но от нас уже не отделаться – сказала Агнесс и улеглась рядом, положив голову на колени сестры. Мия, впервые за долгое время улыбалась и из ее глаз светом струилась жизнь. Она уселась рядом и втроем продолжили любоваться горизонтом.
– Вы очень изменились – подметила Келли взглянув на них.
– Я ни капли, разве что красивее стала – отозвалась на замечание Агнесс, да и Мия все такая же, и грусть и радость отлично сочетаются в ней, а вот ты, дорогая сестрица, стала совсем взрослой дамой, такой, как я видела на приемах в Лондоне.
– Я почувствовала перемену именно сегодня, как оказалась дома. Знаете, с потерей каждой мечты во мне очередной раз внутренний ребенок терял один из даров свыше: зрение, голос. И когда он совсем погиб, это и был миг взросления, миг горького прощания с юностью. Теперь я взрослая и заурядная, потому что только дети умеют мечтать и быть поистине счастливыми.
От этих слов младшие сестры пришли в изумление, они никогда не слышали от Келли что-то большее, чем дежурные фразы. Сегодня же она приоткрыла завесу своей души, где угли вместо сердца тщетно тлели и уже никогда не разожгутся вновь и пламенем своим не согреют надежду; все погибло.
– Милые дамы, а все же не так все плохо, как нам представляется. Жизнь прекрасна в каждом моменте, нужно с большим почтением относиться к прелестям вперед бегущих лет, и наслаждаться тем, что имеем. Судьба знает, как лучше для нас.
– Мия, ты неисправимый романтик – засмеялась Агнесс – хотела бы, и я так думать, но я не в силах согласиться на меньшее, хочу брать от жизни все самое лучшее.
– Пора возвращаться – повелительным тоном старшей сестры сказала Келли и три девушки неспешным шагом направились домой, где гомон от приготовлений на вечерний ужин был наверняка слышен и в соседнем поместье.
Глава 37
За время проживания семьи в полном составе сестры сблизились больше, чем за всю предыдущую жизнь. Агнесс почти не отходила от Мии, везде составляла компанию сестре и бралась за работу по хозяйству, в которой Мия находила для себя увлечение, а Агнесс только добавляла удовольствие наблюдать за ее неприспособленностью к труду и нерасторопностью. Воспитанная высшим светом и изнеженная бабушкой, она больше подходила на роль интересного собеседника, нежели помощника.
Минни время от времени ревновала внимание подруги к сестрам. Так как ее главным занятием в жизни было воспитание детей, однако по настоянию супруга мальчиков отдали в военное училище и Минни, словно осиротела. Мужу не было никакой необходимости в ее компании, а в ней была острая необходимость заботиться о ком-то. Слегка располневшая, украшенная мелкими морщинками из-за тоски по детям, она больше не была похожа на себя. Больше не было озорных черных прядок, волосы, сбитые в пучок на макушке головы, придавали ее возрасту десяток лет сверху. Минни была необходима своей семье, как необходим богатый родственник, смерть которого может сулить удачу в приобретении завидного состояния. Она была необходимостью для домашнего уюта, она нужна была для того, чтобы поместье функционировало и приносило доход от земель. Все дела в самом начале пути она возложила на себя, и до сих пор тянула эту лямку. Мистер Берд любил ее, но изначально эта любовь была как к бокалу виски за разговором. С годами ему становилось все тяжелее одаривать льстивыми комплиментами жену, он словно перестал ее замечать вовсе. Однако он все же не терял возможность опошлить своим невежеством и превратить в будничность все то, что она говорила или, о чем мечтала. Это был брак по расчету, ровно такой же в сущности, как и у Китти Флетчер. Минни коротала дни за чтением или вышивкой, уговорить на поездку верхом ее было почти невозможно. Одомашненная, отягощенная бытом и скучной жизнью, она все больше начинала любить одиночество. Она находила радость в тишине, и подолгу могла сидеть у открытого окна и смотреть вдаль, словно там есть лучшая жизнь, которая для нее непостижима. Единственным утешением было общение с Мией, которая в последнее время почти не заходила к ней, из-за приезда сестер.
Китти, всегда веселая и готовая к развлечениям, быстро нашла общие темы с Агнесс. Навестив поместье Таунсенд весенним утром, она рассказала о празднике крестьян и что хорошо было бы переодеться в одежды бедняков и от души повеселиться. Когда Минни, Китти, Мия и Агнесс были готовы, они отправились к причалу, где возле таверны собрались жители низкого сословия и горная шотландская музыка так и влекла в пляс. Когда праздник был в самом разгаре веселья, Китти сказала Мие, что Дениэл Форбс сегодня возвращается и просил передать просьбу о встрече. Не дослушав Китти до конца, Мия уже неслась в назначенное место.
Дениэл, время словно щадило его лицо, оно оставалось таким же молодым и таким же прекрасным, как десяток лет назад. Его взгляд до сих пор не утратил свое обаяние, обжигающе проникал в самое сердце, заставляя его стучать все сильнее. Руки с прежней силой охватывали ее талию, и тепло его тела вмиг проникало в нее. И ради таких моментов точно стоило жить, такие моменты давали силы. Минуты с ним были словно пьянящей свободой. Стирались все границы, забывалось все, был только он, его любовь, покрытая некой загадочностью происхождения. Вдали от него Мию терзали сомнения, помнит ли он еще прежнюю миссис Форбс, но спрашивать о таком она не решалась. В их союзе все равно находился призрак бывшей жены и годы не умертвили его. Раздался гром, тучи сгущались над побережьем. Раскаты грома словно насмехались над Мией, делали ее жалкой в своих же глазах. Отбросив мысли, они укрылись под навесом старой фермы Таунсенд и крепко прижавшись друг другу, долго молча наслаждались близостью. Она называла его мой мужчина, а был ли он ее? Просыпалась она всегда одна. И тут, вглядываясь в его спокойное, ничем не озадаченное лицо, вдруг ей захотелось сказать:
– Ты не сможешь без меня – еще так уверенно, с ноткой удовлетворения в голосе, никто не говорил.
– Да, без тебя я не смогу – согласился он, разглядывая каждую линию на ее лице, словно они были его дыханием.
– Я это знала – победно прозвучали заключительные слова. Она осознавала всю власть над ним, которую вместе со своей любовью он вручил ей.
И она небрежно берегла его чувства, временами томилась от них, временами дышала ими, и понимая всю важность себя в его жизни, что не могло не льстить ей, она продолжала беречь его любовь.
Мия реагировала на жизнь через ощущения и, если во время встреч с возлюбленным она была счастлива, она принимала жизнь такой как она есть. И невозможно было разуму победить, жизнь была отдана во власть чувств. Мистер Форбс каждый раз смотрел на нее, грустно улыбался и сожалел, что свой выбор остановил именно на ней.
– Отчего глаза твои наполнены тревогой?
– Оттого что люблю тебя больше всего – он притянул ее еще ближе и оба сидели перед неизвестностью, которая, как туман, все больше окутывала их жизни.
– Ты лучше всех умеешь любить – отрешенно произнёс Дениэл, словно таким образом провел миг сравнения между Мией и прежней миссис Форбс, сделав вывод в пользу второй жены.
