Вот ведь дебильная мебель – бабы могут создать скандал на пустом месте. Я что, не имею права хотеть мебель другого качества? Нет, надо было развести речи о доверии, которое я оказал, но на самом деле не оказал. Бред какой, что за доверие, когда я прекрасно знаю, что ее тянет туда из-за этих двух мастеров со смазливыми лицами?
Еду в институт в плохом настроении, вчера дочь вернулась быстро, но разговаривать отказалась, заявив только, что к выбору мебели больше не прикоснется. Теперь мне ещё этим заниматься.
А главное, задним умом понимаю: надо было согласиться, просто проследить, чтобы руки никто не распускал. Если бы Злюка меня не подвела своими выкрутасами, все вообще было бы отлично. Но нет же, выставила зубки… Вспомнил ее недовольное лицо, когда она возвращала мне деньги. Как же она меня выбесила. Всю дорогу бесился, и вместо того, чтобы соображать рационально, сходу заявил Марине, что мебельный салон отменяется. Резко обрубал все выпады, ну и теперь… Имею то, что имею. То есть ничего хорошего. Будем надеяться, что она отойдёт, и мы спокойно обо всем договоримся.
Институт огорожен решетчатым забором, приходится парковаться поблизости, во дворе, так как на основной дороге трамвайные рельсы и стоять там нельзя. Народу возле здания немного, все-таки учебный год только завтра начинается. На входе охранник долго и нудно расспрашивает, куда я направляюсь. В списках меня не значится, впрочем, неудивительно. По-моему, тут всегда был бардак, в моё время и охранника не было, шлялись все, кому не лень.
В итоге он вызванивает деканат филфака, и меня наконец пропускают. Захожу в вестибюль, с любопытством осматриваясь, все-таки столько лет не был тут. В целом, ничего особенно не изменилось, ремонт сделали, возможно, не раз, а так… все такое знакомое, но при этом уже не моё, не родное. Да уж, забавные ощущения. Такие же меня посещают от самого города, причём уже довольно давно. Москва стала родной, но в целом я спокойно отношусь к тому, что буду жить здесь какое-то время. Это даже интересно.
Деканом филфака оказывается женщина лет сорока пяти, полноватая, но ухоженная, а ещё явно нервничающая. Ирина Николаевна, так она представилась, то и дело оправляет блузку, улыбаясь. Сбивчиво говорит, что очень рада. Так и не поверишь.
– Ирина Николаевна, я что, такой страшный? – спрашиваю с улыбкой. Женщина теряется.
– Нет, что вы… – она окидывает меня быстрым взглядом и даже как будто смущается. Потом вздыхает, качая головой, и выдаёт: – Нас не предупредили о вашем переводе к нам. Позвонили буквально только что, сообщили. Нет, мы, конечно, рады, вопрос с преподавателем стоял весьма остро… Просто не готовы.
– Ничего страшного. Я зашёл познакомиться, работать начнём завтра, как и решать все рабочие вопросы.
Ирина Николаевна выдыхает облегченно.
– Спасибо, Роман Андреевич. Надеюсь, вам у нас понравится.
Остаток времени я разбираюсь с документами в канцелярии института. Там тоже все немного взбудоражены. Ну да, вышло быстро и неожиданно, что поделать.
Выхожу немного уставший от всей этой бумажной суеты. Звонок Макса настигает меня в машине по дороге к отцу.
– Ну что, Гордеев, – весело спрашивает друг, – завтра идём в ресторан? Познакомлю тебя с женой, ты дочь бери.
На сто процентов уверен, что Марина не пойдёт. Просто назло, особенно если скажу, что мне это важно. Тру переносицу.
– Я буду, Макс, только скинь адрес и время в мессенджер, ладно? Насчёт дочери не скажу, постараюсь… Она у меня с характером.
– Меня это не удивляет, – хмыкает Березин.
Отца, кстати, тоже. Он считает, Маринка своенравная, как и ее мать. И что вся моя идея с переездом ещё выйдет мне боком именно из-за дочери.
– Ни к чему все это, Ромка, – ворчит, попивая чай из кружки, внутренняя поверхность которой уже потемнела. Нечасто он ее моет, видимо. – Меня спасать не надо.
Я ничего не говорю. Потому что сам уже не понимаю, кого и от чего спасаю. Мама умерла неожиданно в один момент. Легла спать и не проснулась. Острая сердечная недостаточность – поставили диагноз. Не знал, как реагировать, когда отец разбудил меня звонком ранним утром. Не мог поверить. Она была такой молодой, такой активной, такой… мамой. Мы общались каждый день, приличное время, нам всегда было о чем поговорить, поспорить, посмеяться, поругаться… не важно, главное, всегда были эмоции и желание слышать друг друга.
С отцом никогда не был настолько близок. В моем детстве он с утра до ночи работал, потом учился и работал я. Каждый жил в общем-то сам по себе, а мама была тем самым связующим звеном, что объединяло всех нас. И когда ее резко не стало… сначала я не осознавал, дорога сюда, похороны, суета первых дней… потом я вернулся в Москву, и настало самое сложное: научиться жить как прежде, но без мамы. И вот тогда подумал об отце, о нас обоих. И решился на этот с виду безумный поступок: на время вернуться, чтобы быть рядом с ним. Полгода небольшой срок, а там будет видно.
Естественно, Марина отказалась идти в ресторан, демонстративно так, чтобы я понимал: это не из-за того, что ей не хочется, а потому что я повёл себя неуважительно.
Не уговариваю, молча собираюсь и уезжаю сам. Березин заказал столик аж на девять вечера, заведение явно новое и вполне приличное, правда, рядом почти вплотную ночной клуб, так что все время отирается народ, от которого не знаешь, чего ждать. Благо, у ресторана своя охраняемая парковка. Макс приходит с женой Настей, ей около сорока, миловидная блондинка, худощавая и добрая. Макс тоже обзавёлся ребёнком, его сыну сейчас одиннадцать, и он остался дома, как и моя дочь, которая не факт что разумнее этого мальчишки, судя по поведению.
На самом деле, посидели хорошо, выходим уже ближе к одиннадцати, возле клуба народу явно прибавилось. Макс закуривает, что-то рассказывая, я смотрю вперёд, на местную толпу молодежи. Рядом с клубом резко тормозит «Фольксваген», двери распахиваются, и на улицу вырывается громкая музыка вперемешку со смехом. Наблюдаю за вылезающими сначала с любопытством, потом с удивлением, а потом налетает злость. Злюка, близнецы, ещё какой-то парень и… моя дочь!
Глава 6
Роман
– Эй, Гордеев, – толкает меня в бок Макс, – на молодняк потянуло? А вон та в клетчатой юбке ничего. По крайней мере, вид сзади.
Хмурюсь, возвращаясь взглядом к клетчатой юбке. Злюка собственной персоной. И опять оделась, как школьница. Только очень порочная. Короткая клетчатая юбка, сетчатая кофта, под которой из одежды видна только темная полоска лифчика, тяжелые ботфорты на ногах и два высоких хвоста на голове. Ещё чупа-чупс в рот осталось засунуть для полноты образа. Что за психологические проблемы у неё в башке, если в половозрелом возрасте тянет выглядеть малолеткой?
Ладно, сексуальной малолеткой. Настолько, что Макс отметил именно ее, а не мою дочь, на которой вместо платья чёрный короткий лоскут, а каблуки на туфлях километровые. Раскрас, подозреваю, тоже боевой. Даже не знаю, кого хочу больше убить: Марину или Злюку, которая прекрасно знает, что я хочу отвадить дочь от этих парней.
