Я даже не замечаю, что так и стою, не двигаясь. Лица Гордеева мне теперь не видно, потому что он подошёл к Карине.
– Спасибо, – говорит ей, – но мы с Алевтиной справимся сами, работы осталось немного.
Девушка явно теряется, я распахиваю глаза в удивлении.
– А… Ну… – мямлит, потом выдавливает улыбку. – Что ж, хорошо. А насчёт дипломника?…
– Давайте через месяц-другой, – коротко отвечает Гордеев, – а сейчас нам надо тут закончить.
Карина теряется ещё больше, пятится и покидает кабинет, буркнув «до свидания».
Когда Роман Андреевич поворачивается, я спрашиваю:
– А почему вы отказали ей?
Наверное, у меня очень непонимающий взгляд. Гордеев, вернувшись к стопке дипломников, отвечает:
– Потому что она ко мне клеится.
Я открываю рот.
– Вы это понимаете? – задаю дурацкий вопрос.
– Конечно, – усмехается он. – Это же очевидно. И сюда она пришла по той же причине. Романов со студентками я не завожу, а кроме кокетства от девушки никакой пользы нет.
Я отворачиваюсь, склоняясь над своей стопкой. Щеки начинают гореть, потому что вспоминаю, как просила мужчину меня поцеловать. Боже, где была моя голова?
Взяв стопку, опускаюсь с ней на пол и быстро сортирую по годам. Так, ладно, надо просто закончить работу и все, больше мы не будем так близко пересекаться. Тут же вспоминаю о запланированной поездке на Оку. Неужели он реально согласился на нашу компанию? Вот ведь странно. Или не хочет портить с дочерью отношения, будучи уверенным, что в таком приключении все равно руки распускать парни не будут?
Опять же, есть повод присмотреться к ним и понять, что они не так уж плохи. Или пригрозить, чтобы держались подальше от Марины – это больше похоже на правду. А вообще, на кого-то из парней она запала или нет, интересно? Не может же ей быть фиолетово, с кем из них встречаться. Они хоть и близнецы, но разные, Савва мягкий и добрый, Глеб более напористый и дерзкий.
Может, спросить у неё? Хотя мы все-таки не настолько близки.
Кстати!
Взяв рюкзак, достаю кошелёк и вытаскиваю заранее отложенную сумму за кофту. Денег искренне жаль, потому что вещь брендовая и дорогая, но вряд ли Марина наденет её после меня.
Подхожу к столу и кладу деньги. Гордеев, бросив на них взгляд, переводит его на меня, обводя снизу вверх.
– Это что? – задаёт вопрос.
– Деньги за кофту. На ней был ценник.
Несколько секунд мужчина смотрит на меня, потом возвращает внимание дипломникам.
– Не стоит, Завьялова, я не обеднею. Считайте, что героически прикрыл вашу грудь этим вложением. – Он снова кидает на меня взгляд. – Хотя прикрыл так себе, но вам идет.
Невозмутимо возвращается к дипломникам, а я стою, снова краснея. Вот он правда считает, что это нормально – так общаться? Карину выставил значит, потому что ему не нужны заигрывания, а сам беспардонно вот…
– Возьмите деньги, – двигаю их пальцами от края стола и уже собираюсь вернуться на свое место, когда Гордеев поворачивается. Отчего-то тут же застываю. Мужчина медленно берет купюры, сложив пополам, выставляет вперед.
– Завьялова, нельзя быть настолько невыносимой. Забирайте деньги, или я суну их в ваше откровенное декольте.
Закрываю глаза, выдыхая. Невозможный, невозможный мужчина. Нет уж, надоело, не пойду у него на поводу. Делаю полшага вперед, чтобы оказаться ближе, и с вызовом произношу:
– Я не буду их забирать.
Замираю, уверенная, что в мое декольте он точно не полезет, так что положит купюры себе в карман, и мы закроем эту тему раз и навсегда. Гордеев, пару секунд разглядывая меня, вдруг тянется вперед, а через мгновенье деньги оказываются в моем вырезе.
Только чувствую я не это, а то, как по коже скользят подушечки пальцев, и от этого касания в стороны разбегаются мурашки. И Роман Андреевич тоже это видит. Как и то, что я втягиваю носом воздух и замираю, не дыша. Хорошо хоть не видит, что внутри рассыпаются горячие искры. Взгляд его меняется, становится темнее, и я, выпустив воздух наружу, делаю шаг назад. Вытаскиваю деньги, сжав, цежу:
– Знаете, кто вы, Роман Андреевич? Наглый самовлюбленный хам!
Он усмехается.
– Надо же, вернулась наша Злюка, – выдает на это, а я готова задохнуться от возмущения. Вот ведь, вот ведь… Знать его больше не хочу, и видеть тоже!
Резко развернувшись, иду к своей стопке, гася злость. Деньги сую в рюкзак и начинаю быстро перебирать работы. Разделаться с ними, уйти, и закончить весь этот фарс.
В следующие два часа мы не говорим друг другу ни слова, я стараюсь даже не смотреть в сторону Гордеева, как и он, я думаю, в мою. И уже ближе к окончанию разбора, вдруг натыкаюсь на дипломник. Вообще, сначала краем глаза замечаю интересную тему, и только потом вижу, кто исполнитель: Гордеев Р. А., научный руководитель – Андропов А. А. Обалдеть. То есть, конечно, вроде бы и ничего странного, мне много старых дипломников встречалось, но все равно это почему-то удивительно. Наверное, потому что этот мужчина сидит сейчас рядом со мной.
Бросаю впервые после перепалки взгляд на него, он за столом сортирует работы. А ведь мог и не заниматься этим, но все равно помогает. Хотя, скорее всего, просто хочет быстрее со всем разделаться.
Да и мне надо уже возвращаться к работе, а не торчать тут после пар.
Листаю работу Гордеева, бегло читая написанное. Мне нравится, хороший труд, видно, что человеку было интересно, и написано грамотно, по теме все. На последнем листе стоит оценка: «удовлетворительно», и рядом размашистая подпись. Хлопаю глазами в недоумении. Я, конечно, не преподаватель, но, по-моему, за такую работу напрашивается «отлично». Ну в крайнем случае хорошо. Но удовлетворительно? Серьезно? А если такая оценка, зачем хранить эту работу?
На всякий случай заглядываю в несколько оставшихся дипломов: все – отлично. Хмурюсь. Странно, очень это все странно. Покусав губу, бросаю еще один взгляд на мужчину, а потом аккуратно кладу его дипломник в рюкзак и быстро закрываю его. Сердце отчего-то бьется, как сумасшедшее, а ладони потеют. Все-таки это какое-никакое, но преступление, правда, корыстных целей я не преследую. Да вообще никаких не преследую, просто интересно стало, прочитаю работу и верну потихоньку.
Я начинаю жалеть, что украла дипломник, минут через десять, но в тот момент, когда сомнения достигают критической точки, и я готова аккуратно вытащить и положить работу на место, Гордеев встает и идет к стеллажу со стопкой. Убрав, смотрит на меня.
– Ну как у вас, Завьялова?
– Немного осталось, – прячу я глаза.
Он молча забирает часть моих работ, и через двадцать минут мы окончательно заканчиваем с разбором. Только вот все это время я остаюсь у него на виду, и теперь вернуть дипломник не представляется возможным.
