Таким образом, в начале 1814 года, 8 укрепленных городов и крепостей, занятых неприятелем в Германии и Герцогстве Варшавском, были покорены союзниками. Около 80 000 человек положили оружие; число орудий захваченных в крепостях простиралось до 2500. В тылу союзных армий развевались неприятельские знамена только на стенах Глогау, Кюстрина, Магдебурга, Гамбурга, эрфуртских и вюрцбургской цитаделей. Описание осад этих укрепленных пунктов, сдавшихся уже по окончании войны, принадлежит к изложению действий происходивших в 1814 году.
Заключение
Война 1813 года за независимость Германии окончилась отступлением жалких остатков войска, сформированного Наполеоном с изумительной быстротой в продолжение перемирия. Принимая во внимание, что в этом году было собрано им 2 армии, оказывается, что потери понесенные французами во время борьбы в Германии немного лишь уступали тем, кои повлекло за собой нашествие на Россию 1812 года. Из числа войск собранных Наполеоном в апреле 1813 года, урон вообще до перемирия простирался до 40 000 человек; во вторую же кампанию из 400 000 человек, сформированных ко времени возобновления действий, оставалось при переходе через Рейн до 70 000 человек (коих большая часть погибла впоследствии от повальных болезней): следовательно – в эту кампанию Наполеон потерял вообще до 330 000 человек. Кроме того, в конце 1813 года и в начале 1814 года, из числа французских гарнизонов в крепостях Германии и Герцогства Варшавского, погибло, либо взято в плен, не менее 80 000 человек, а всего в войну 1813 года до 450 000 человек.
Как ни бедственно было положение «Великой армии», при возвращении Наполеона в Париж, Франция тогда еще могла, с помощью своих вассалов, вести войну с успехом против России и Пруссии. Победы при Люцене и Бауцене, несмотря на скудость их результатов, подавали Наполеону средство отбросить русских за Одер и подавить прусскую армию прежде нежели она успела бы получить подкрепления. Но Наполеон не имел точных сведений, ни об ослаблении российско-прусских войск, ни о разногласиях между союзниками – обычных последствиях неудачных действий. Он знал достоверно только то, что собственные его войска, состоявшие из чужеземцев, не успевших закалиться в боях и походах, были весьма изнурены и расстроены, и потому, не приняв во внимание, что и противники его находились не в лучшем состоянии, согласился заключить перемирие. В продолжение 2-месяч-ного перерыва действий, он успел собрать огромную армию. Союзники знали о том и хотя надеялись на обещанное им содействие Австрии, однако же предложили Наполеону условия мира, дававшие ему возможность усилиться и в продолжение нескольких лет снова приобрести владычество над Европой. Но он не понял своего положения и решился расторгнуть мечом Гордиев узел опутавшей его австрийской политики.
Несмотря на несоразмерность сил наполеоновых с союзными войсками, победа, в начале второй кампании, осталась верна своему любимцу. Но одержав блестящий и вполне заслуженный успех в битве под Дрезденом, он не воспользовался им, и следствием принятых им нерешительных мер было поражение вандаммова корпуса при Кульме. А, между тем, достойнейшие наполеоновы сподвижники не оправдали его доверия: осторожный Макдональд опрометчиво наткнулся на сильнейшего противника и был разбит при Кацбахе; неустрашимый Удино, le brave des braves
[144] Ней, действовали вяло, нерешительно, и понесли поражение при Гросс-Беерене и Денне-вице; сам Даву не один раз упустил случай уничтожить стоявший против него слабый корпус Вальмодена. Да и вообще оказалось, что Наполеон, после 20 лет, проведенных в административных трудах и бранных тревогах, еще сохранил энергию необходимую для совершения великих подвигов, но нельзя было этого сказать о его маршалах, пресыщенных славой и почестями и жаждавших тишины и спокойствия.
Наконец, после многих кровавых встреч, союзники стеснили Наполеона с нескольких сторон. Настала Битва народов при Лейпциге! Здесь в последний раз военный гений, несмотря на превосходство в числе союзных полчищ, имел случай склонить перевес на свою сторону. Он нанес страшный удар при Госсе, но не повторил его свежими силами и дал возможность своему сопернику, ратовавшему за свободу Германии и Европы, собрать достаточные силы к угрожаемому пункту и отклонить опасность. Наполеон, не успев прорвать центр Главной союзной армии, должен был немедленно отступить, но он еще раз померялся с своими неприятелями и следствиями того были огромные потери его войск и бедственное их отступление за Рейн.
Союзники открыли первую кампанию в Германии под начальством графа Витген-штейна, приобретшего громкую славу в Отечественную войну 1812 года. Но действуя в Германии, он находился совершенно в других обстоятельствах, нежели в России: вместо дружного содействия подчиненных ему генералов и местных властей, он был принужден бороться на каждом шагу, не только с администрацией чужой страны, разоренной Наполеоном и обладавшей весьма скудными средствами, но и с теми препятствиями, которые встречались Витгенштейну при сношениях с подчиненными ему старшими генералами: Барклаем, Милорадовичем, Блюхером. После Бауценского сражения, главное начальство над союзными армиями перешло от графа Витгенштейна к Барклаю-де-Толли, но кратковременное командование последнего не оставило никаких следов, кроме весьма благоразумных мер, им принятых по хозяйственной части русских войск. При окончании перемирия, никто из русских военачальников не был назначен главнокомандующим какой-либо из союзных армий, что подало иностранным военным писателям повод вывести заключение – будто бы причиной тому была признанная союзными монархами неспособность старших русских генералов. Но дело происходило совершенно иначе: император Александр, заботясь более об успехе предпринятого подвига, нежели об эфемерном блеске его, сам предложил вверить командование армиями иностранным полководцам: Шварценбергу – той, которая состояла наполовину из австрийских войск и прикрывала Богемию; Блюхеру – армией, оборонявшей Силезию: наследному шведскому принцу – той, которая находилась ближе к его основанию действий. Государь, делая эту уступку, предоставлял себе право распоряжаться действиями не только своих войск, но и тех, кои принадлежали его неизменному союзнику Фридриху-Вильгельму. Участие российского императора имело весьма выгодные последствия в сражении при Кульме, и особенно в битве под Лейпцигом. Действуя под начальством чужеземных полководцев, русские покрыли себя славой везде, где довелось им сражаться. Под Кульмом они – и они одни – спасли от поражения Главную армию. Под Кацбахом они решили победу. Под Лейпцигом они удержали неприятеля прорвавшего центр Главной армии и овладели одним из сильнейших пунктов неприятельской позиции – Шёнфельдом; самый урон русских войск в этом сражении показывает меру их участия в деле освобождения Германии. Люнебург, Гальберштадт, Гёрде, Альтенбург, Кассель, свидетельствуют о смелости и искусстве русских партизан. Прошло полвека; память подвига добра, совершенного императором Александром, еще не успела изгладиться из памяти народов обязанных своей независимостью его светлому уму, его великодушию, и только лишь некоторые военные писатели, считая благодарность тяжким бременем, старались затмить славу русского государя и русских воинов. Не станем опровергать пристрастных показаний. Пусть послужат к разъяснению истины достоверные факты переданные их свидетелями и участниками!
