В ночи с 6 (18) на 7 (19) октября, правое крыло французской армии оставалось между Конневицем и Пробстгейдой; далее, под прямым углом, стояли войска центра, от Пробстгейды, через Штетриц к Кротендорфу; левое крыло простиралось от Кро-тендорфа, через Фолькмансдорф, к Рейдницу, и далее через Галлеское предместье до Розенталя. Резервы находились за Штетрицем. Французы обставили всю внешнюю черту своих биваков густой цепью ведетов, поддерживали огни и занимали сильными отрядами селения, лежавшие в кругу расположения их армии, чтобы по возможности скрыть свое отступление.
Союзные войска в ночи были расположены следующим образом: Силезская армия от Голиса до реки Парты, и далее от Шенфельда до Селлергаузена; Польская армия, с приданными ей войсками Бубны и Цитена, у Мелькау, Цвейнандорфа, Гольцгау-зена и Цуккельгаузена; кавалерия генерал-лейтенанта графа Палена с 2‐й кирасирской дивизией стояли правым флангом впереди Цуккельгаузена, примыкая левым к войскам Витгенштейна, расположенным против Пробстгейды; войска Коллоредо у Дёзена, Делица и Лесснига; 2‐я русская гренадерская дивизия позади корпусов Витгенштейна; легкая гвардейская и 3‐я кавалерийская дивизии позади Клейста; прусская резервная кавалерия левее их; 1‐я русская гренадерская дивизия к югу от старого кирпичного завода, по обе стороны кольдицской дороги; российско-прусская гвардия между Либертволквицем и Вахау; дивизия Ледерера на левом берегу Плейссы, против Дёлица и Конневица; корпус Гиулая на правом берегу Эльстера, у Кнаутгайна (Knauthayn). Аванпосты обеих сторон стояли так близко одни к другим, что можно было слышать оклики неприятельских часовых37.
В продолжение битвы народов 6 (18) октября, в которой участвовало до 400 000 человек с 1500 орудий, жители Лейпцига были в томительном ожидании всех возможных бедствий. С самого утра раздалась канонада, постоянно более и более громкая, по мере сближения боя к городу; беспрестанно провозили и проносили раненых, другие тянулись пешком длинной вереницей. Окрестные деревни горели зловещим пламенем. К вечеру стали долетать в город ядра и гранаты, убивая жителей и зажигая городские строения. Некоторые из граждан уходили из города, унося драгоценнейшее имущество; другие взлезали на чердаки и кровли и следили оттуда за ходом сражения. Во всех предместьях, и в особенности в Галлеском, господствовали смятение и беспорядок, увеличившиеся с наступлением ночи, когда войска и остальные обозы столпились к выходу на люценскую дорогу; пехота и конница, смешавшись между собой, перегоняли одна другую, солдаты кидали оружие; во всех улицах валялись ружья и сумы. Недостаток в съестных припасах, и особенно в хлебе, простирался до того, что с большим трудом достали его для самого Наполеона и ближайших к нему лиц, да и то не более как на 17½ грошей (60 копеек)38.
Король Саксонский, сделавшись жертвой господства наполеонова, с прискорбием видел страдания своих подданных и не мог облегчить их. Себялюбие завоевателя не позволяло ему сознаться в понесенной им неудаче: в 8 часов вечера, когда союзники уже стояли у ворот Лейпцига, герцог Бассано (Маре) послал к Фридриху-Августу офицера с известием, что «сражение выиграно и что союзники непременно отступят в ночи»39. По свидетельству же Пеле, герцог отправился к королю и убеждал его, от имени Наполеона, отложиться от союза с Францией. Но как бы то ни было, Фридрих-Август не решился сопровождать французскую армию и предпочел остаться в Лейпциге.
Французские писатели уверяют, будто бы Наполеон, отразив все атаки союзных войск на позицию, им занятую впереди Лейпцига, предполагал удерживаться на ней и следующий день, и что его побудил к отступлению недостаток в зарядах40. Но такое показание столь же несогласно с истиной, как и то, что переход саксонских войск был причиной потери сражения французами. Неудачу Наполеона легко можно объяснить, не прибегая к вымыслам, огромным превосходством союзников в числе войск: в конце сражения 6 (18) октября, уже были введены в бой все войска Наполеона, кроме небольшой части Старой гвардии; напротив того, союзники сохранили свои резервы. В таких обстоятельствах, Наполеон, упорствуя продолжать неравную борьбу, подвергся бы такой же участи, какая постигла его на полях Ватерлоо, и лишился бы возможности сформировать в 4 месяца новую армию.
Со времени повсеместного введения огнестрельного оружия еще не было, и по всей вероятности, долго еще не будет такой битвы, какая происходила 6 (18) октября на полях Лейпцига. Полагают, что число артиллерийских снарядов, выпущенных французами, простиралось: 4 (16) октября до 84 000, 6 (18) [октября] до 95 000, а вообще со 2 (14) по 6 (18) до 220 000. Со стороны союзников, судя по числу их артиллерии, было истрачено еще более зарядов, и потому, без всякого преувеличения, можно полагать, что с обеих сторон выпущено 6 (18) октября до 250 000, а в последние 5 дней до полумиллиона артиллерийских снарядов и несколько миллионов ружейных пуль41.
Глава XLII
Битва под Лейпцигом
(окончание)
В ночи, последовавшей за кровопролитным боем 6 (18) октября, передовые союзные войска слышали большой шум и замечали беспрестанные передвижения на неприятельской позиции. Одни приписывали их отступлению французов; другие думали, что они, готовясь к обороне города, заграждали заставы, пробивали бойницы, и проч. Утром 7 (19), когда туман рассеялся, взошло солнце и настал ясный день, оказалось, что неприятель, совершенно оставив позицию у Пробстгейды, поспешно отступал к городу1.
В продолжение полувека, истекшего со времени исполинской битвы под Лейпцигом, некоторые заставы и улицы получили другое название, и почти все заставы перенесены на другие места. В 1813 году внутренний город был обнесен древней, довольно слабой каменной оградой, с четырьмя заставами: Петровской (Petersthor), через которую проходила дорога из Пегау; Гриммаской (Grimmasches Toh r), где соединялись дороги из Рохлица, Гриммы и Вюрцена; Галлеской, на северной, и Ранштедтской, на западной стороне города. Внутренний город отделялся от окружающих его обширных предместий довольно большим пространством, частью усаженным аллеями, частью обращенным в эспланады. Из предместий вели в поле выходы через 10 внешних застав, именно: 1) Флосс-Тор, 2) внешняя Петровская, 3) застава ветреной мельницы (Windmühlen Schlag) на дороге из Тонберга, 4) Песочная (Sand Toh r), 5) Госпитальная, 6) внешняя Гриммаская, 7) Задняя (Нinter Toh r) на дороге из Шёнфельда, 8) Гербер-То р ( Gerber Thor) с каменным мостом через Парту, на дороге из Галле, 9) Розенталь-ская на дороге из Голиса и 10) внешняя Ранштедтская. Внешняя ограда предместий состояла из кирпичных и досчатых стенок, с бойницами, а заставы были преграждены рогатками, палисадами, и проч. Французы намеревались, пройдя через Ранштедтское предместье, зажечь его, и с этой целью истребовали от города 36 центнеров (90 пуд) смолы, но это предположение не было исполнено2.
Войска, назначенные для обороны Лейпцига, были расположены в предместьях следующим образом: корпусы 8‐й князя Понятовского и 11‐й Макдональда, долженствовавшие составить арьергард, по отступлении из города всех прочих частей армии, стояли между Плейссой и дорогой в Гримму; 3‐й корпус Сугама между Гриммаской и Галлеской заставами; 6‐й Мармона, с дивизиями Дюрютта и Домбровского, в Гал-леском предместье и Пфафендорфе; одна дивизия 11 корпуса стояла в резерве на эспланаде, впереди внутренней Петровской заставы (ныне Königsplatz). Макдональду, с 8‐м и 11‐м корпусами, было приказано удерживаться в городе по крайней мере до полудня, а потом отступить, взорвав мост на Эльстере3. Отступление армии, по единственному пути через Линденау к Маркранштедту, представляло чрезвычайные затруднения. Достаточно было нескольких сломавшихся повозок для остановки движения всех следовавших за ними войск и обозов. Некоторые из сподвижников Наполеона предлагали ему сжечь лейпцигские предместья и обороняться за городскими стенами; но он не решился подвергнуть истреблению один из лучших германских городов, принадлежавший вернейшему из его союзников: то, что было необходимо ему, как полководцу, не могло быть исполнено им, как государем, без нарушения народного права. В 9 часов утра, окончив все распоряжения к обороне предместий, Наполеон отправился в город, навестил короля Фридриха-Августа и оставил при нем саксонскую гвардию; затем, простившись с ним, отправился к Ранштедтской заставе; но столпле-ние людей и обозов не позволило ему проехать туда прямо, и потому он был принужден пробираться окольными улицами и с большим лишь трудом выбрался из города4.
