Наполеон, выказывая торжественно свои трофеи жителям Дрездена, не заблуждался однако же насчет положения дел вообще и сомневался в благоприятном для него исходе войны. Когда ввечеру 15 (27) августа вошедший к нему саксонский военный министр, генерал Герсдорф поздравил его с успехом, сказав, что в поражении австрийцев он видит обычную судьбу его неприятелей, Наполеон отвечал, что ненастье спасло союзников от совершенного истребления. «Я хотел овладеть высотами – сказал он – но не мог этого сделать, по случаю дождя. Надеюсь придти в Богемию прежде, нежели отступят туда мои противники; я достигну Праги в одно время с ними… Известно ли вам течение Эгера? Имеете ли вы точные сведения о Праге?» И когда Герсдорф, сказав в ответ, что ему хорошо знакомы эти местности, изъявил мнение, что, после неудачи, понесенной союзниками, они расторгнут коалицию, либо вновь примут сражение в открытом поле, Наполеон пригласил его следовать за движением армии. «Я хочу, чтобы вы возвратились к королю с известием о первом счастливом событии, сказал он. Я доволен последствиями нынешнего дня; впрочем, где меня нет, там все идет плохо». И как будто бы прозрев таинственную будущность, продолжал: «Войска, направленные против Берлина, разбиты; опасаюсь также и за Макдональда… Он храбр, предан мне, но ему недостает счастья…»23.
Глава XXIX
Отступление союзников
от Дрездена в Богемию;
дела при Гисгюбеле и Геллендорфе
На основании диспозиции, отданной князем Шварценбергом, всем российско-прусским войскам назначено было отступать в Богемию по пирнскому шоссе; но Бар-клай-де-Толли, послав предписание о том Остерману, присовокупил, что «ежели граф Остерман сочтет себя отрезанным от Кёнигштейна, расположением неприятеля у Гис-гюбеля, либо, что еще вероятнее, у Геллендорфа, то должно ему двинуться на Максен, вслед за главными силами армии»
[100]. Барклай, считая опасным движение своих войск по шоссе, мимо сильного вандаммова корпуса, приказал им идти на Максен к Дип-польдисвальде; с наступлением ночи, российско-прусские резервы были направлены туда прямо; корпус Клейста, по представлению его начальника штаба, подполковника Грольмана, двинулся на Локвиц и Максен; а корпус графа Витгенштейна с 8‐й прусской бригадой Клюкса оставался в арьергарде под Дрезденом, (именно: отряд Рота у Про-лиса, 5‐я русская дивизия за Локвицем, бригада Клюкса, у Поссендорфа); а потом, в 8 часов утра, следовал за главными силами, к Диппольдисвальде. Известив князя Шварценберга о сделанном изменении диспозиции, Барклай просил его направить австрийскую колонну от Диппольдисвальде к Сайде. Австрийские войска, в ночи с 15 (27) на 16 (28) августа, также снялись с занимаемых ими мест расположения, оставив до рассвета в арьергарде у Каица легкую дивизию Морица Лихтенштейна, и отступили к Диппольдисвальде, куда еще в ночи с 15 (27) на 16 (28) августа, была перенесена главная квартира Прусского короля и Барклая-де-Толли; главная же квартира императора Александра и князя Шварценберга находилась в селении Рейхштедте1.
Корпус Кленау, находившийся по окончании дрезденского сражения у Рабенау, получив в ночи с 15 (27) на 16 (28), приказание отступать, вместе с дивизиями Вейс-сенвольфа, Алоизия Лихтенштейна и Шнеллера, к Фрейбергу, не мог туда двинуться, не подвергаясь явной опасности, потому что неприятельские войска уже занимали фрейбергскую дорогу и легко могли предупредить в Фрейберге австрийцев, коим пришлось бы идти туда по весьма неудобной дороге, через тарантский лес. В таких обстоятельствах, Кленау, по предложению начальника штаба своего корпуса, полковника Роткирха, выступил к Пречендорфу, донеся главнокомандующему о принятом им направлении, и пригласив Вейссенвольфа, Алоизия Лихтенштейна и Шнеллера двинуться по той же дороге2.
По достижении союзными войсками Диппольдисвальде, произошло там чрезвычайное столпление войск, артиллерии, обозов и австрийских подвижных магазинов; дальнейшее же движение было весьма медленно, по причине неудобства путей, ведущих через Гейерсберг и Циннвальд к Теплицу и через Пречендорф к Дуксу3. Отступление союзников сделалось бы еще более затруднительным, если бы Наполеон преследовал их с обычной ему настойчивостью. Но этому препятствовали многие обстоятельства: еще до сражения при Дрездене, французская армия находилась беспрестанно на марше, в продолжение 4 суток; потом сражалась 2 дня, большей частью в ненастную погоду: впрочем, труды и лишения, изнурившие французов, не могли бы помешать быстрому преследованию тем более, что и союзники, в особенности же австрийцы, были утомлены и истощены не менее неприятеля, и если все еще продолжавшийся дождь и дурные дороги не позволяли преследовать с надлежащей быстротой, то и движение союзных войск также было замедлено этими обстоятельствами, одинаково неблагоприятными для обеих сторон. Главнейшей же причиной нерешительности преследования были ошибочные распоряжения самого Наполеона. Сперва он выказал намерение воспользоваться одержанной им победой: на следующий же день после сражения, 16 (28) августа, Мюрат, с войсками Латур-Мобура и Виктора, двинулся к Фрейбергу, Mapмон к Диппольдисвальде; корпус Сен-Сира был послан на Дону, по направлению к Гисгюбелю, но потом получил приказание идти к Максену; вся гвардия и главная квартира Наполеона, в тот же день, прибыли в Пирну. Таким образом, Наполеон, с гвардией и с войсками Вандамма, находясь ввечеру 16 (28) у Пирны, в 30 верстах от Кульма, мог придти туда на следующий день и заградить союзным колоннам, растянувшимся по неудобным горным дорогам, входы в Богемию, между тем как Мюрат, Мармон и Сен-Сир теснили бы их с тыла. В 4 часа пополудни, было послано из главной квартиры Вандамма следующее предписание: «Его Величеству угодно, чтобы вы, со всеми своими силами, атаковали принца Вюртембергского и через Петерсвальде вступили в Богемию. Император полагает, что ваши войска могут занять сообщения, ведущие к Тешену, Ауссигу и Теплицу, прежде нежели успеет туда придти неприятель, разбитый под Дрезденом и отступающий на Аннаберг»4. Вслед за тем было отправлено Вандамму другое повеление в таком же смысле.
Но на следующий день Старая гвардия внезапно получила приказание – возвратиться в Дрезден, куда отправился и сам Наполеон. Французские писатели приписывают отмену прежних распоряжений болезни Наполеона, и нет никакого повода сомневаться в том, в особенности после целого дня, проведенного императором французов на коне, под проливным дождем. Но не одна эта причина заставила его отклониться от обычного ему решительного образа действий, и к тому же состоявший при нем Фен (Fain) определительно пишет, что он чувствовал себя нехорошо ввечеру 16 (28), но на следующее утро, (именно в то время, когда последовала отмена настойчивого преследования), почти совершенно выздоровел. А потому весьма вероятно, что главной причиной возвращения Наполеона, с частью резервов, в Дрезден были известия о неудачах понесенных его войсками на других театрах войны. Поражение
Удино подтвердилось новыми, более определительными сведениями, и тогда же пришла первая весть о несравненно более бедственном для французов бое на Кацбахе5. Все эти обстоятельства отвлекли внимание Наполеона к Берлину и к Силезии, и последствиями того были обратное движение его с Старой гвардией к Дрездену и медленное нерешительное наступление прочих французских войск: Молодая гвардия получила приказание остановиться в Пирне; другие корпуса продолжали преследовать союзников, но ограничились захватом в плен отсталых и повозок, брошенных на марше отступавшими войсками. Всего же вреднее для французов было то, что корпус Вандамма, которому Наполеон предоставил самые решительные, и, вместе с тем, самые опасные действия, не получил никаких определительных приказаний6.
