Джиллиан довольно громко шепнула латиноамериканцу, и Тина расслышала:
— Другими словами…
— Другими словами, — продолжал профессор, — мы подойдем к этой теме исключительно с научной точки зрения, а именно — с позиций нейробиологии, хотя иногда, по необходимости, будем включать и некоторые экскурсы в нейропсихологические области. Чего вы категорически не найдете в этом курсе — так это философии. Мы не будем обсуждать дуализм Декарта, или же преимущества функционализма над, к примеру, крайним материализмом или любым другим «измом», как бы хорошо ни была разработана эта теория и какие бы широкие сферы применения она ни открывала. Поэтому если в данной аудитории есть философы, не имеющие хорошей подготовки в неврологии или, по крайней мере, в функциональной нейроанатомии, или же те, кто пришел сюда с надеждой на философские дебаты, я хотел бы заявить вам сразу: вас не будет среди двенадцати участников семинара. Вы можете немедленно покинуть аудиторию и больше не тратить своего драгоценного времени.
Аденозин: нейромодулирующее химическое вещество (C₁₀H₁₃N₂O₄) отвечающее за регуляцию самонастраивающихся функций организма (частоты сердцебиения, дыхания и т. д.), а также за некоторые ментальные состояния (к примеру, настороженности).
Глютамат: сильно возбуждающий нейромедиатор (С₅Н₉NO₄), облегчающий быстрые выбросы из нейронов, делая возможным резкие движения или «быстрое мышление».
Подкорковые узлы: группы ядер, образующие петли, которые контролируют и управляют специфическими функциями коры головного мозга: вниманием и некоторыми видами моторики (например, танцем, рисованием или просто ходьбой).
Тетрадь по неврологии, Кристина Хана Судзуки.
Он осмотрел ряды студентов. Один, с козлиной бородкой и в черной вязаной шапочке, запихнул блокнот в рюкзак и оттолкнул стул назад. Закидывая рюкзак на плечо, он выразительно посмотрел на профессора и покинул аудиторию. Один из стоявших у стены студентов немедленно занял его место.
Несколько раз невозмутимо шмыгнув носом, словно проверяя воздух в комнате после ухода студента-философа, профессор продолжал:
— Кто-нибудь еще? — Он подождал с минуту и вернулся к своим записям. — Второе правило гласит, что мы не будем описывать сознание посредством метафор. Другими словами, мы не будем говорить «мозг подобен компьютеру», или же «сознание можно сравнить с театром, где есть авансцена и кулисы», или же «разум подобен облаку, состоящему из капель нейронной активности». — Он сделал паузу, посмотрел на всех и опять обратился к чтению. — Это будет интенсивный курс на один семестр. Те, кто собирается ходить, должны ходить на каждое занятие без исключения. Я буду появляться на каждом занятии, так почему не потребовать того же самого и от вас? Вы — причина, по которой я здесь. Если вы уже сейчас знаете, что не сможете посетить хотя бы одно занятие из всего курса, то придется попросить вас последовать за нашим другом-философом. — Никто не двинулся с места. — Хорошо. Первые три недели нам придется много читать из разных источников. Одни будут иметь более непосредственное отношение к теории человеческого сознания, чем другие, — по крайней мере, на первый взгляд. Те из вас, кто выживет и справится с информационным шквалом, смогут глубоко освоить материал. Другими словами, это будут те, кто по-настоящему его поймет. — Он перевернул страницу желтого блокнота. — Конечно, сейчас не существует единой теории сознания. Ни одна не является общепринятой, а некоторые не принимаются никем. Цель наших занятий — попытаться приблизиться к такой теории. Если вы не сможете внести вклад в построение такой теории, то и ваше время, и мое, и время ваших коллег будет потрачено впустую. Под вкладом я подразумеваю прежде всего подготовленность к каждому занятию… Основным фактором в оценке успеваемости по моему курсу будет активность на семинарах. Каждый из вас, то есть двенадцать выбранных, будет вести дискуссию после собственного доклада, в котором научные данные, почерпнутые из прочитанного, должны быть систематизированы и представлены в виде последовательного теоретического аспекта. Другими словами, вам нужно будет выдвинуть тезис, обосновать его и аргументировать доводы за и против. — Профессор поднял голову. — А если вы не знаете, что все эти слова значат, то я предлагаю вам с ними ознакомиться.
Один из студентов поднял руку:
— Извините, что перебиваю, вы не могли бы повторить последние два, после «тезиса»? — Карандаш студента завис над блокнотом.
— Обоснование и аргументация.
— Спасибо, — ответил студент и поспешно записал сказанное. Профессор Аламо вернулся к чтению конспекта:
— Сегодня я хотел бы, чтобы вы взяли два-три листка бумаги. Вы напишете свои имена, адрес электронной почты и ответы на два вопроса, которые я вам сейчас задам. Я прочитаю ваши ответы и выберу двенадцать студентов. Вы будете в любом случае проинформированы по электронной почте сегодня до 10 часов вечера. Те из вас, кто станет счастливым кандидатом, смогут взять в копировальном центре института экземпляр хрестоматии на семестр. Пожалуйста, к следующему занятию прочтите и, самое главное, поймите материалы для первой недели курса. — Он опять поднял голову и спросил: — Нужно ли разъяснить что-либо перед тем, как я задам вопросы?.. Нет? Хорошо. Вопрос номер один: какой вклад вы можете сделать в этот курс и в особенности в развитие теории сознания? — Он подождал, пока все записали вопрос. — Вопрос номер два: Сантьяго Рамон-и-Кахаль и Камилло Гольджи получили вместе Нобелевскую премию в 1906 году за изыскания, посвященные нейронам
[13]. Но, тем не менее, они принципиально разошлись во мнениях относительно одного фундаментального аспекта нейронов. Что это был за аспект и в чем заключалась разница в их взглядах? — Убедившись, что больше никому не нужны дополнительные разъяснения, Аламо склонился над чистой страницей в своем блокноте и начал писать.
Тина уставилась на свой лист, где не было ничего, кроме имени и электронного адреса. Она прислушалась к шороху соседских ручек по бумаге — по листам будто ползали насекомые.
Сан-Франциско
Тина поднялась на пятый этаж. Материнская квартира с одной спальней — та, где она выросла. Лифторемонтная компания демонтировала единственный лифт в здании для капитального ремонта, который должен был продлиться неделю, однако длился уже две. Добравшись до пятого этажа, Тина повернула к квартире 504. Дверь была приоткрыта. Тина вошла и закрыла ее за собой.
— Мам?
— Ха-тян, — позвала из гостиной ее мать, Ханако. Она всегда звала Тину средним именем, укорачивая его и прибавляя японский ласкательный суффикс.
Тина прошла по коридору. Слева — дверь в материнскую спальню, справа — два чулана. Дверь в первый была открыта, и Тина заглянула внутрь. Много лет назад перегородку между чуланами снесли, и они превратились в маленькую комнату. Чуланы служили Тине спальней, пока она не уехала в Сан-Диего поступать в колледж.
