Когда банкет в ресторане «Китайские моря» уже подходил к концу, стоический официант принес коробку для Ханако.
— Это вам.
Ханако взяла ее.
— Тяжелая, — выдавила она, когда ноги свело судорогой.
Тина и Ханако поднимались на пятый этаж в отремонтированном лифте.
— Здорово, да? — сказала Тина.
— Сугои, — ответила Ханако.
Лифт плавно затормозил, они открыли дверь и вошли в квартиру. Ханако управлялась с костылями уже гораздо лучше.
Когда мама отправилась на кухню делать чай, Тина сказала:
— Я пойду выпить с Джеймсом, Энни, Уиджи и Джиллиан. Справишься?
— Справлюсь. Спасибо, что помогла с похоронами и всем остальным.
— Прости, что все так вышло с сэнсэем.
Ханако склонила голову:
— Прости, что все так вышло с твоим отцом.
Тина погладила маму по спине:
— Зачем же ты уехала? Почему не сошлась с ним снова?
Она почувствовала, как напряглась мать.
— Не могу этого объяснить. Словами — не могу. Может, потом когда-нибудь.
— Все хорошо, ма.
Той ночью Ханако достала из шкафа Тушечницу Дайдзэн, одну из кисточек сэнсэя, стопку бумаги и брусочек туши. Опираясь на костыль, она осторожно дохромала до кухни со всеми четырьмя сокровищами.
Она разложила на столе бумагу, поставила тушечницу, положила кисть. Накапала в тушечницу воды и начала растирать брусочек, глядя, как тушь медленно растворяется. Тушь сумм приобрела нужный оттенок черного, и Ханако смотрела на нее, словно хотела пронзить взглядом.
Ноги ей снова свело судорогой. Сначала она хотела принять лекарство или покурить марихуаны, которую ей принесла подруга Ханы Джиллиан. Но потом дала боли пройти по всему телу, по своему разуму. Чем дольше она глядела на тушечницу, тем глубже и пронзительнее становилась боль. Но теперь она была не просто физической — тушечница воплощала тяжелый груз стыда, который принес ей тот роман, и ужасное разочарование, из-за которого родители стали ее презирать.
Через тушечницу она увидела себя — свое эмоциональное «я», иррациональное «я». То, что она увидела, не было изначально плохим. Она обнаружила, что умеет чувствовать: любить, жить жизнь по-своему, а не по наставлению мужа или родителей. А еще тушечница дала ей Хану, привела в Сан-Франциско, где можно жить независимо. И обеды в «Китайских морях» с Киёми по вторникам.
Тушечница стала для нее дверью в ее же глубину — такую тихую, такую умиротворяющую. Место, куда она могла уйти, устав от себя, океан, в котором плавало ее сознание. Место, к которому она так стремилась всегда, зная, что, зайди она слишком далеко, обратного пути не будет.
Нет, во всем, что случилось, тушечница не виновата — она могла лишь проявить то, что уже было в Ханако. И сэнсэй тоже не виноват. Он отдал ей всего себя, забыл обо всем, что имело для него значение. Если бы только он был жив. Она сказала бы ему, что его вины туг нет. Что она любит его, но видеть его — слишком больно, невыносимо больно.
Все это она и собиралась сказать Хане, но знала, что не найдет слов. Возможно, их и нет.
Она твердо взяла кисть, сосредоточив свою энергию «ки», — и из подсознания поднялось внезапное ощущение силы, полноты бытия — то же, что она испытала, впервые взяв Тушечницу Дайдзэн. Она обмакнула кисть и почувствовала, как боль — вся ее боль — начинает таять.
Да будет так
не так, как я хочу
но пребуду
так
Последняя интерлюдия
[78]
Обещание
мне
сильнее
тебя
Здорово просто здорово
Открытая
свежая и влажная
кровавая
жизнь
Саднит и чешется
вот и вся боль
уже
Если сяду здесь
гордо и прямо
станет ли ноша
легче
Сила есть но
нужна надежность
хочется утешения
Благодарности
Автор признателен всем, кто прочел черновики и сделал множество ценных замечаний: Мэрилин Колтер, Трейси Экстранд, Терезе Фанке, Джин Хэнсон, Кэти Хэйз, Луане Хайкс, Полу Миллеру, Карле Оушенек, Линде Симода. Без вдохновения и энтузиазма Шона Макдональда я бы все еще возился с сюжетом и героями.
Художница благодарна Хью Дэйви, директору Фонда Сэн-нин, который терпеливо учил ее держать в руке кисть сёдо, не зная, что она расширяет границы этого прекрасного искусства. Художница благодарна Хью Дэйви, директору Фонда Сэн-нин, который терпеливо учил ее держать в руке кисть сёдо, не зная, что она расширяет границы этого прекрасного искусства.
Ниже приводятся ссылки на книги, которые оказались ценнейшим источником информации для описания науки и искусства в этой книге. Все фактические ошибки — следствие моего неверного понимания.
Каллиграфия и японские иероглифы
Davey, Н. Е. Brush Meditation, A Japanese Way to Mind and Body Harmony. Stone Bridge Press, 1999.
Eamshaw, Christofer J. Sho: Japanese Calligraphy. Charles E. Tuttle Publishing Company, 1988.
Henshall, Kenneth G. A Guide to Remembering Japanese Characters. Charles E. Tuttle Publishing Company, 1988.
