— Мауи. Это хорошо.
— Пятьсот роскошных номеров, все с видом на океан. Площадки для гольфа уровня мировых чемпионатов. Четыре бассейна. Торговый комплекс высших стандартов. — Ханако повесила его пиджак, а он продолжал: — Сделка с «Осака Трэвел Труп» — они будут посылать туда всех своих клиентов, кто хочет провести медовый месяц. Пакет соглашений с теми, кто отправляется в отпуск. И… — он сделал небольшую паузу, — … я поручаю твоему отцу и его банку заниматься финансовыми вопросами.
— Он будет доволен.
— Доволен? — Тэцуо хохотнул коротко, отчетливо и резко. — Это сделает ему карьеру. Однажды он станет президентом банка.
— Спасибо, — поклонилась Ханако.
— Завтра я уеду на несколько недель, может дольше, чтобы завершить сделку. Нужно еще нанять архитекторов и подрядчиков.
— Конечно, — сказала она.
— Может, когда я закончу там все дела, ты ко мне приедешь. Проведем несколько дней отпуска вместе.
— Конечно.
Тэцуо, все еще в возбуждении от сделки, сразу же после ужина — хоккайдосские крабы — потащил Ханако в постель. Вымыть посуду она не успела. Когда он был сверху, она пальцами начала рисовать иероглифы на его шее. Ее движения, похоже, возбуждали его, и он повторил процедуру практически без перерыва.
Когда он наконец заснул, она встала и тихо вымыла посуду. Закончив, села и осталась сидеть в темноте.
Киото
Не успел Кандо закончить телефонный разговор с Беркли, в его кабинет вошел Арагаки.
— Я сейчас разговаривал с нашим контактером в Калифорнии, — сказал детектив.
— Хорошо.
— К сожалению, не очень.
Арагаки поднял бровь:
— А что такое?
— Он только что сообщил мне, что ситуация изменилась.
— Он не хочет возвращать Тушечницу Дайдзэн? — Голос Арагаки зазвенел от негодования. Кандо подождал, пока Арагаки остынет.
— Говоря точнее, она ему не принадлежит, так что не ему ее и возвращать. Человек из Калифорнии связался со мной, когда ваш предшественник явным образом уже больше не пользовался Тушечницей Дайдзэн. Теперь же эта ситуация изменилась.
— Не могли бы вы говорить конкретнее? — попросил Арагаки — по-прежнему зло.
— Контактер ничего не пояснил.
— Я ни в коем случае не собираюсь бросать это. Тем более — сейчас. — Он сделал глубокий вдох. — Что вы предлагаете? Как нам следует действовать? Я говорю «нам», потому что собираюсь нанять вас. Чтобы вы действовали от моего имени в этих переговорах.
Двадцать девятый сэнсэй Дайдзэн был первым клиентом Кандо в этом деле, и представление интересов Арагаки против Симано вызвало бы конфликт интересов всех участников. Но, с другой стороны, это было так давно, что Кандо не чувствовал никаких моральных обязательств.
— Обязательства, — подумал Кандо вслух.
— Прошу прощения?
— Я уверен, что если вы поедете в Калифорнию и встретитесь с этим человеком лично, не обязывая его ни к чему, просто для разговора, то сможете его убедить, что лучшим исходом дела было бы возвращение тушечницы в школу Дайдзэн.
— Похоже, вы уверены в этом, — заметил Арагаки.
— Практически, — заявил Кандо. — Он производит впечатление нерешительного человека, и вы сможете его поколебать.
— Конечно же, я поеду. Пожалуйста, устройте нам встречу, — попросил Арагаки, затем добавил: — Я нанимаю вас, как я уже сказал.
Кандо слегка кивнул в знак согласия:
— Но я еще не закончил. Я также считаю, что первым отправиться в Калифорнию необходимо мне и прояснить «ситуацию», о которой он говорит. Это поможет вам решить стратегически, как лучше всего преподнести свои требования.
Арагаки засомневался. Кандо знал, что тот пытается решить, можно ли ему доверять.
— Хорошая мысль, — сказал наконец Арагаки, встав и официально поклонившись. — Пожалуйста, помогите мне написать следующую главу в истории Тушечницы Дайдзэн.
Интерлюдия
История Тушечницы Дайдзэн
Часть 2
Зима 1656 — лето 1658 года
Эдо, Япония
Ихара продолжал работать на чаеторговца; оплаты же никогда не хватало на то, чтобы удовлетворить всех кредиторов его отца. Каждый день после работы он скрывался в чайном домике, чтобы практиковаться в сёдо. Пожилая хозяйка — ее звали Курокава — приносила ему перед занятиями чашку чаю и немного жареной рыбы. Когда он заканчивал, они на двоих выпивали бутылочку сакэ.
В чайной он чувствовал теплоту и прилив энергии. Каллиграфия получалась легко, словно время без занятий приносило больше пользы, чем десять тысяч черт в день. Стиль его работ также изменился: видимо, сказывалась оторванность от дома, а может — отсутствие недремлющего ока сэнсэя Дайдзэн. Наверное, тот был прав, когда советовал каждому найти свой путь.
Однажды вечером в комнату, когда он занимался, вошла старуха Курокава.
— Извините, но кто-то пришел и спрашивает вас.
Ихара вышел к двери. Там он увидел Ногути и своего младшего брата Синдзю. Ихара коротко кивнул брату и бросил взгляд на Ногути — он не понял, как она его нашла. Он никогда не упоминал о занятиях в чайной.
— Прошу вас, — обратилась ко всем Курокава. — Позвольте, я подам вам чай.
Двое братьев и Ногути сели на подушки вокруг маленького столика, а старуха отправилась в глубину дома. Синдзю осмотрелся:
— А чайная не очень-то. Не такое я ожидал увидеть в Эдо. У нас дома есть чайные получше.
— Зачем ты здесь, брат? — спросил Ихара.
Синдзю долго и тяжело посмотрел на старшего брата.
— Прошло много месяцев, а ты до сих пор не прислал нам доходов от продажи отцовского дела.
— Здесь все трудно.
— Понятно, — сказал Синдзю, сверля взглядом Ногути.
— Он работает изо всех сил, — пояснила та. Синдзю сжал челюсти.
— Он работает изо всех сил, а мы дома практически бедствуем.
— Тебя послала мать? — спросил Ихара.
— Мать не хотела, чтобы я беспокоил тебя. Сказала, что ты делаешь все, что в твоих силах. Мне нужно было приехать и убедиться самому. — Ихара ничего не ответил. — И ты даже не вернулся домой на похороны отца, — добавил Синдзю.
Старуха Курокава принесла чай. Ногути помогла подать на стол, пока братья сидели в молчании. Чай и легкая закуска их не успокоили.
— Мне пришлось устроиться на работу, старший брат, — сказал Синдзю.
— Какая трагедия.
Лицо Синдзю вспыхнуло гневом.
