— Мне кажется, Уиджи — прекрасное имя, — вставила Джиллиан. — Как ты считаешь, Тина?
— Уильям Джеймс. Уиджи. Мне нравится. Постой, а это не тот Уильям Джеймс, который психолог
[28]?
— Очень проницательно. Психолог и, прости господи, философ. Это была идея моей матери. Она сама психолог и философ, работает на двух кафедрах в университете Колорадо.
— Надеюсь, — сказала Тина, — профессор Аламо об этом не узнает.
— Это уж точно, — ответил Уиджи, направив на нее свою бутылку. — А ты как сюда попала?
— Нечего и рассказывать. Только что закончила Калифорнийский университет Сан-Диего по психологии. Интересуюсь работой мозга, сознания и тому подобным. А ты?
Джиллиан двинула Уиджи кулаком в руку:
— Да он чертов доктор медицины, представляешь?
Уиджи пожал плечами и одновременно кивнул:
— Тебе интересно, почему я здесь, почему взял этот курс и снова застрял в университете на четыре, а то и на шесть лет? — Он отхлебнул из бутылки. — Так вот. Я сам без понятия.
По всему залу гулко загромыхал чей-то голос. Тина оглянулась и узнала кругленького бородатого директора института.
— Приветствую всех. Давайте отбросим все формальности и вернемся к приятному процессу насыщения.
Уиджи прошептал Тине и Джиллиан:
— Насыщения?
Джиллиан хихикнула. Тина улыбнулась в ответ на усмешку Джиллиан.
После приветственной речи и напутствий директора Тина обратила внимание на профессоров Портер и Аламо: они как раз беседовали в углу. Аламо был выше коллеги почти на фут, поэтому слегка горбился, словно пытаясь расслышать слова Портер среди общего гула разговоров. Тина отвернулась, чтобы Аламо вдруг не заметил ее пристального взгляда. Надо было все-таки попросить профессора Портер не говорить с ним о его занятиях.
Когда Джиллиан объявила, что у нее больше нет сил выносить этот прием, Тина, Джиллиан и Уиджи отправились в бар прямо напротив центральной станции метро Беркли. Там, на втором этаже они нашли столик у окна с видом на Шэттак-авеню.
Уиджи принес кувшин пива. Пока он наполнял стаканы, Тину колола совесть: она не спешит домой к Мистеру Роберту. Она спросила Уиджи:
— Сколько времени ты проработал доктором?
— Недолго. У меня закончилась ординатура, и я решил, что это не для меня.
— Почему же? — спросила Джиллиан. — Самое трудное позади, ведь так?
Уиджи пожал плечами:
— Просто вдруг понял, что это ошибка. Трудно объяснить.
— У меня вопрос к доктору Крусу, — сказала Тина. — Ты лечил когда-нибудь рассеянный склероз?
— Рассеянный склероз… дай-ка подумать. — Уиджи на секунду сосредоточился. — Разрушение миелиновой оболочки вокруг нервных волокон, приводящее к утрате мышечной и мыслительной функций. Может сопровождаться, в частности, такими симптомами, как онемение, покалывание, спастичность, усталость, боль различной интенсивности и силы, паралич и нарушение зрения. Психологические проблемы? Ну, например, депрессия. Лечению болезнь не поддается, но применение иммунных препаратов вроде «авонекса», «бетазерона» или «копаксона», может сократить частотность проявления симптомов или замедлить течение болезни. Других медикаментов, которые помогли бы при снижении мышечной активности, спазмах или других симптомах, нет.
Некоторые реагируют на биологическую обратную связь или гипноз, что помогает контролировать болевые ощущения. — Он отхлебнул пива. — А почему ты спрашиваешь?
— Моя мать этим болеет.
— Мне очень жаль, Тина.
— Да, дело дрянь, — заметила Джиллиан. — На самом деле дрянь.
Уиджи взял свой стакан, затем опустил, не отпив:
— Как далеко зашла болезнь?
— Трудно сказать. Она не говорит со мной об этом. — Тина помолчала. — Но, кажется, прогрессирует.
Уиджи покачал головой:
— Может помочь лечение стволовыми клетками
[29]. Но метод разработают еще не скоро. Особенно если будут сокращать ассигнования на исследования или ограничат доступ к стволовым клеткам.
Джиллиан заговорила вновь:
— Я видела парня по телевизору, у которого был рассеянный склероз. Он сказал: самое лучшее, что можно придумать, — это курить траву.
— Я тоже об этом слышала, — заметила Тина.
— Точно так, медицинская марихуана, — сказала Джиллиан. — В Калифорнии легальна.
Тина посмотрела на Уиджи:
— Что ты об этом знаешь?
— Конечно, сейчас пока нет проверенных научных данных. И их не будет, пока марихуану не легализуют и фармацевтические компании не прекратят продавать ее с наценкой в тысячу процентов. Но вместе с тем есть до смешного очевидные доказательства того, что она приносит облегчение при симптомах спастичности и потери аппетита.
— Не могу представить маму курящей косяк. Это действительно помогает?
Джиллиан хлопнула ладонью по столу:
— Да. Тот парень поклялся.
— Но нужен рецепт врача или что-то такое, чтобы ее получить, ведь так?
— Рецепт? — Джиллиан усмехнулась. — Черт возьми, у меня с собой немного ганджи, если тебе нужно.
— Почему меня это не удивляет? — прокомментирован Уиджи.
— Все равно спасибо, — ответила Тина. — Вряд ли у меня получится даже предложить ей покурить травы.
— Эй, Уиджи, тебе нужно самому поговорить об этом с мамой Тины. Ведь ты же у нас чертов доктор медицины.
— Ты бы не звала меня так больше, а? — попросил Уиджи. — Конечно, я буду рад.
— Спасибо. Я тебе дам знать.
Когда Джиллиан потянулась за кувшином с пивом, Тина заметила татуировку сзади у нее на плече. То был японский иероглиф «луна» — гэцу. Сам темно-синий, а вписан в красный круг.
— Интересная татушка, — отметила Тина.
— Можешь прочесть?
— Это японский иероглиф «луна». А красный круг — это дзэнский знак энсо?
— Дай-ка взгляну, — попросил Уиджи.
Джиллиан повернулась и оголила плечо.
— Так и есть. Энсо.
— Что означает? — спросил Уиджи, разглядывая круг.
