– Да говори же ты, ведь я тебе за это и плачу!
– Ходят слухи, что он, бедняга, калекой остался…
– То есть?
Али-ага наклонился к самому его уху.
– Ну, не мужчина он больше… И Эмине-ханум об этом знает…
– Пошел вон!
Али-ага, спотыкаясь о канатные бухты, с трудом нашарил дорогу к двери и исчез. Капитан Михалис вскочил и начал метаться по лавке.
– Не может этого быть! Не верю! Нет, не может быть!
У него в голове не укладывалось страшное несчастье, постигшее Нури-бея.
– Нет! Нет! Не верю! – повторял он, кусая губы. – А если и впрямь?.. Если Али-ага не соврал? Да у кого ж рука поднимется мстить после этого? Может ли быть тяжелее кара?!
Внезапно пришло решение:
– Поеду сам, а там видно будет…
Еще несколько дней он выжидал: пусть оклемается малость… А в воскресенье, оседлав кобылу, выехал за арку Пендевиса. Хлеба уже все скошены, виноградные лозы гнутся под тяжестью бесчисленных гроздьев. Небо пышет зноем.
Жатва, сбор винограда, восстание, подумал он с болью. Несчастная мать-земля! Он любил свою землю, считал ее живым существом, способным кричать и плакать. Да, Крит – это не камни, не земля, не корни деревьев, а несметное количество отцов и матерей, которые собираются по воскресеньям в церкви, копят в душе гнев, чтобы, когда придет время, развернуть стяг и уйти с ним в горы. На этом стяге в течение многих веков матери Крита, склоняясь, вышивали черными и седыми волосами бессмертные слова: «Свобода или смерть!»
Глаза у капитана Михалиса затуманились, подернулись слезами. Думая о Крите, он не стыдился этих слез.
– Несчастная земля! Несчастная мать!
Солнце уже стояло в зените, когда вдали, меж оливковых деревьев, забелел хутор бея. Капитан Михалис пришпорил кобылу.
Сквозь распахнутые настежь ворота он свободно въехал во двор. Спешился и огляделся. Сколько лет миновало! Здесь, под этой дуплистой оливой, они сидели друг против друга, решая, то ли побиться не на жизнь, а на смерть, то ли, наоборот, побрататься… А теперь, через столько лет, он по велению Господа Бога приехал сюда мстить, а душу, как и тогда, раздирают сомнения.
Подбежал слуга, узнал его:
– Добро пожаловать, капитан Михалис!
– Где хозяин?
– У себя, наверху.
– Скажи, что я хочу его видеть.
Конь Нури, почуяв кобылу, просунул красивую голову в дверь хлева и заржал. Кобыла тоже увидела его, но не выказала никакого интереса, так как носила в чреве жеребенка.
Слуга вскоре вернулся.
– Бей говорит, что ты, капитан, для него самый дорогой гость. Только сделай милость, обожди немного, пока он оденется. Расседлать твою кобылу?
– Не надо!
Капитан Михалис подошел к колодцу, взял медный ковш, напился. В этом самом ковше они когда-то смешали кровь, вот и турецкая надпись, которую в тот вечер перевел ему Нури: «Прохожий, подними голову и пей. Ведь даже куры, когда пьют, поднимают голову, благодаря Аллаха».
Опять выбежал слуга.
– Прошу, капитан, заходи в дом. Бей ждет тебя.
Капитан Михалис туго стянул черный платок на голове, засунул поглубже за пояс кинжал и, дернув себя за ус, вошел в дом.
Нури-бей, нарядный как жених, сидел в тени на диване. Он догадался, зачем пожаловал этот гость, и ему не хотелось предстать перед ним жалким и бледным. Потому он тщательно нафабрил усы, подрумянил щеки, подвел сурьмой глаза и прицепил к поясу кинжал с черной рукояткой.
– Рад тебя видеть, капитан Михалис! – Он приветливо улыбнулся и протянул руку.
Но капитан Михалис демонстративно убрал руки за спину: еще не хватало, чтоб он пожимал руку убийце своего брата! Нури откинулся на спинку дивана, со вздохом предложил гостю садиться. Но тот остался стоять и молча смерил его взглядом с головы до ног, будто прикидывая, достанет ли у Нури сил, чтоб с ним сразиться.
– Неужто даже не присядешь с дороги, капитан Михалис? Путь-то неблизкий, устал небось?
– А тебя что, и ноги не держат? – в тон ему отозвался капитан Михалис. – Я не затем весь этот путь проделал, чтоб на диванах рассиживаться.
– Не бойся, я знаю, зачем ты здесь… Знаю, но всему свое время… Прежде выпьем по чашке кофе, выкурим по цигарке, поговорим, а уж потом перейдем к твоему делу. – Голос у Нури-бея был спокойный, усталый.
– Воля твоя, не будем торопиться, – кивнул капитан Михалис и уселся напротив. В полумраке ему никак не удавалось хорошенько рассмотреть лицо бея. – Поговаривают, что рана у тебя тяжелая.
– Да нет, я здоров, не беспокойся… Отлежался, и силы ко мне вернулись, так что…
– Что ж, я рад, – сказал капитан Михалис.
Им подали кофе. Гость и хозяин свернули цигарки и курили молча, понурив головы. Наконец-то явился отомстить за брата, думал Нури-бей, вон и одет в черное, как Харон… В добрый час… Да и к чему мне такая жизнь – позор один!
– А я уж давно тебя поджидаю, – сказал он вслух.
– Спасибо за кофе, Нури-бей, по цигарке выкурили, и говорить вроде больше не о чем… Давай к делу!
– Я к твоим услугам!
Нури-бей собрался с силами, стиснул зубы, лишь бы не показать, как ему больно, и встал. Пошел к порогу немного враскорячку, прихрамывая, распахнул дверь и зажмурился от яркого света.
Только теперь капитан Михалис как следует разглядел его и даже вздрогнул от неожиданности. Полно, он ли это? Где тот красавец, богатырь, турецкий лев?.. Можно ли узнать прежнего Нури в этом призраке с запавшими щеками, тусклым взглядом, горестными морщинами у рта?.. Как ни наводи марафет, из-под румян и краски все ж проступает лицо мертвеца.
Капитан Михалис сдвинул брови. Позор – сводить счеты с калекой! Не по-мужски, подумал он.
– Слушай, Нури-бей, а может, ты еще не совсем поправился?
– Отчего же? Я что, плохо выгляжу? Так ты на это не смотри, пошли на гумно, я докажу тебе, что вполне здоров.
Он решительно двинулся вперед, но посреди двора оглянулся. Капитан Михалис так и стоял на пороге.
Нури-бей сразу сник, догадавшись, что гяур, не хочет сражаться.
– Капитан Михалис! – сказал он, тщетно пытаясь унять дрожь в голосе. – Все эти дни я ждал тебя… Кажется, никого на свете еще так не ждал… А ты что ж, так и уйдешь ни с чем?
Капитан Михалис не ответил: от жалости перехватило горло.
– Ну чего глядишь? С лица я немного спал, это верно, но сила осталась прежняя. Не слушай, что там люди болтают. Пойдем, прошу тебя!
Капитан Михалис не шелохнулся.
– Ну пойдем же! – молил бей. – Что мне сделать, чтоб ты поверил?.. Хочешь, приведу коня и оседлаю его? Хочешь, стрельну из пистолета по мишени? Вот поставь свое обручальное кольцо – и в него попаду! Пойдем на гумно и проверим, кто из нас мужчина!
