— А мне становится скучно. Один уже никакой. Пора его заменить.
Сама она не только наблюдала за представлением, но и водила рукой по члену стоявшего рядом раба. Тот прикрыл глаза, и на его лице играли желваки, при этом мужчина умудрялся сохранять полную неподвижность.
— Арлета, может, поделишься своим? — вопросила гостья.
Я напряглась, переводя взгляд на подругу. На щеках той, когда она смотрела на пошлую сцену, горел румянец возбуждения. Нижняя губа была закушена, но, услышав вопрос, Арлета стряхнула с себя томный вид и моментально заняла оборону.
— Вот ещё! Я слишком давно ждала шанса поиграть с Рыжиком наедине и в своё удовольствие. Спасибо за разогрев!
Уходя, она заговорщически мне подмигнула. Я поймала взгляд Ниана и мысленно попросила парня дотерпеть до конца. Всё же участь такого красавчика могла оказаться куда хуже.
На второй этаж вслед за Арлетой поднималась ещё одна парочка. Очевидно, что степень разврата имела свои пределы. До собственных тел гости не допускали рабов прилюдно и сами сбрасывали напряжение не здесь.
Так, Брендана с Тадиусом я не увидела. Не знаю, хорошо это было или плохо.
Нортон, сидя на диване, увлечённо беседовал с Лоурансом. Голова Лейлы прижималась к его коленям, и командующий лениво перебирал золотые волосы девушки, пропуская пряди между пальцами.
Андарес Марканьо, не имея возможности воспользоваться своей бывшей рабыней, выбрал другую, с которой играл сейчас, запустив пальцы одной руки ей между ног, а второй выкручивая соски. Рабыня громко стонала и извивалась то ли от боли, то ли от возбуждения.
Я могла подойти к Нортону, но ноги понесли меня совсем в другую сторону, вглубь дома, через зал, где проходил ужин, вверх по лестнице, о существовании которой я не помнила минуту назад, по коридору мимо закрытых дверей.
Поворот, ещё один подъём, знакомые комнаты и предметы вокруг.
Мне снова казалось, что я вернулась домой. Детство Сабрины прошло в этих стенах, она была счастлива здесь, в окружении любящей семьи и заботливых воспитателей. Её мать тогда ещё была живой и улыбчивой женщиной. Шалости брата веселили, а не раздражали отца. В глазах Ксандра читалась равная гордость и за дочь, и за сына.
Всё то, что вызывало во мне отторжение и возмущение, с рождения существовало в жизни маленькой госпожи. Владение другими людьми виделось частью естественного порядка вещей, как и отношение к рабам, и методы их воспитания. Сабрина с лёгким сердцем следовала примеру отца — своего наставника и кумира. Находила удовольствие в боли тех, кого не считала за полноценных людей, и удивлялась брату, чьи взгляды всё сильнее отдалялись от "правильных".
Сразу после совершеннолетия она покинула отчий дом, чтобы обосноваться в подаренном Ксандром особняке, учиться, заниматься любимым делом и устанавливать свои порядки. В гостях у родителей бывала то чаще, то реже. Замечала, как меняется мать, но упорно не хотела признавать очевидного: жизнь Налисии разрушал её муж, обожаемый отец Сабрины. Слова брата, в открытую говорившего об этом, звучали недостаточно убедительно, ведь Джерад стал бунтарём и стремился намеренно опорочить Ксандра. Сама Налисия отмахивалась от любых вопросов и повторяла, что всем довольна и счастлива.
Гибель матери и брата стала для Сабрины тяжёлым ударом. Глядя на их низкие могильные столбы, она впервые по-настоящему усомнилась в благородстве и мудрости отца. Чтобы заглушить предательские мысли, цеплялась за работу и Тадиуса, к которому, сама не признаваясь себе в этом, относилась иначе, чем к простому рабу.
Потом Ксандр объявил о помолвке с Марликой Паркансон, а после случилось что-то ещё.
Среди картин, которые щедро подбрасывала чужая память, одна стала особенно яркой. Я как раз стояла перед нужной мне дверью. Безуспешно толкнула её. Обратилась к сенсорной панели, но тоже не добилась успеха. Ход дальше был для меня закрыт.
Я знала, что находится там. Кабинет Ксандра.
Раньше Сабрина была допущена туда по умолчанию, знала секретные места, где Ксандр хранил важные документы и носители информации.
Будто наяву, я увидела, как стою у окна и держу на ладони прозрачный информационный кристалл. Точно такой же, какой демонстрировал Варлис Алонсон в бассейне грёз. И, несмотря на то, что такие кристаллы использовались во многих других местах, я была уверена, что вижу совершенно определённый.
— Госпожа Сабрина! — раздалось со спины.
Я чуть не вскрикнула от неожиданности. В нескольких шагах от меня стоял Сарвис, подкравшийся совершенно бесшумно.
— Вы что-то ищите, госпожа?
— Нет. Вспомнила вот, что здесь находится кабинет отца. Странно, что не могу войти. У меня ведь был допуск.
— Видимо, господин изменил настройки. Вам стоит спросить у него.
Сарвис и не думал уходить. Смотрел на меня внимательно, выжидающе.
— У вас ко мне дело? — не выдержала я.
— Господин Ксандр интересуется, куда вы пропали. Гости скоро начнут разъезжаться.
Он сделал жест, предлагая вернуться назад вместе с ним.
— Скажите, я ведь была здесь незадолго до несчастного случая? Приезжала, но не застала отца дома.
— Да, госпожа.
— Мы с вами разговаривали о чём-нибудь?
— Сейчас и не вспомню. Ничего значимого, вот в памяти и не отложилось. Простите старика.
Я готова была поспорить, что Ксандр не стал бы держать при себе управляющего со старческим склерозом. Сарвис прямо говорил: вам здесь не место, госпожа, я не скажу ничего, потому что служу другому хозяину, и этот хозяин наделил меня властью присматривать за вами в своём доме.
Вот только проконтролировать всё не мог ни Сарвис, ни даже Ксандр. Пусть я не попала туда, куда привели воспоминания, но обратно возвращалась с новым знанием, которое подтверждало мои подозрения.
В бассейне грёз меня обманули. Сабрина никогда не делала там эксклюзивной записи. Она получила её в другом месте. Здесь, в доме своего отца. Именно на его кристалл был записан опасный вирус, который привёл к поломке оборудования и гибели Сабрины. И Ксандр Вангангер совершенно точно об этом знал.
Глава 51
С Нортоном мы прощались у флаера. Я сама вызвалась проводить жениха после того, как убедилась, что Лейла ушла вслед за другими рабами, которых отпускали гости.
— Спасибо! — сказала искренне. — Для меня очень важно то, что ты сделал сегодня.
— Это было нетрудно, — он пожал плечами. — Встретимся на днях? Вижу, мне всё-таки придётся узнавать тебя заново.
— О себе могу сказать то же самое.
— Не слышу энтузиазма в твоём голосе. Прощальный поцелуй мне тоже не грозит?
— Разве что по моим правилам.
— Это по каким?
