Ну и разумеется, в целях успокоения не обошлось без секса с Тадиусом, на сей раз уютного и неторопливого. Я обнимала мужчину руками и ногами, а он неспешно заполнял меня, обдавая шею тёплым дыханием, и гладил мои бёдра. Ощущение принадлежности ему и защищённости в эти минуты было таким ярким, что я плавилась, будто восковая свеча. Поймала его губы и неспешно, со вкусом ласкала их, начисто забыв об отведённых нам ролях.
Увы, долго иллюзия не продержалась. Всё вернулось на свои места, стоило нам встать с кровати.
Тадиус тут же оказался на коленях и произнёс:
— Госпожа, позвольте сказать, что в последние дни вы слишком добры ко мне и совсем не соблюдаете баланс между поощрениями и наказаниями. Вы никак не напоминаете ни мне, ни себе о моём месте.
— А нам нужны напоминания? — поинтересовалась я, отворачиваясь. Тадиус будто в очередной раз прочитал мои мысли.
— Да, госпожа. Вы всегда следили за этим.
— Значит, того, что ты спишь на полу, ползаешь передо мной на коленях и кончаешь только по моему слову, не достаточно?
— Вы избегаете причинять мне боль. Всем нам. Ниан наивен и наверняка радуется, что легко отделался вчера, но я-то знаю, что рано или поздно расплата случится.
— Как в то утро, когда я приказала вам спать по-человечески? Боишься моего отца?
Думаешь, что по возвращении он устроит взбучку и вам, и мне?
— Я не знаю, что будет, госпожа. Возможно, вы сами всё поймёте и рассердитесь, что не предупредил. Вы же велели напоминать правила.
— Так и было. Продолжай это делать. Я принимаю твои слова к сведению, но пока можешь идти.
Тадиус повиновался, а я тихонько выматерилась и вызвала Лейлу. Она хотя бы не успела ничем меня озадачить, на наказания не напрашивалась и вела себя просто идеально.
Рано или поздно что-то должно было произойти. И оно, конечно, случилось.
— Госпожа, могу я попросить вас о милости? — тихо промолвила рабыня, уже завершая мой утренний туалет.
— Только если не станешь по примеру парней умолять о наказании, — предупредила я.
— Нет, госпожа. Я знаю, что вы разрешили Сол и дальше обслуживать господина Фарониса. Нельзя ли мне, хоть изредка, ублажать господина Орланамонаса?
Я покосилась на неё с растерянностью.
— Тебе интересен Орланамонас?
Лейла открыла рот, на её нежном лице отразились замешательство и испуг.
— Не бойся, говори, — подбодрила я. — Если тебе нравится с ним, так и скажи.
— Нравится, госпожа, — выдохнула Лейла.
Я заметила, что её руки дрожат. Сложно было понять, волновалась она, боялась или испытывала иные чувства. Сол на её месте вела себя спокойно и уверенно, но две эти женщины были очень разными.
Что-то смущало меня в просьбе Лейлы. Наверное, я нарисовала иной её портрет и решила, что ей в тягость обязанности, возложенные Табетой. Да и Сол благодарила меня за передышку для девушки. С другой стороны, всё это не исключало тёплых чувств Лейлы к повару.
Кажется, я чего-то не понимала. Вновь и вновь спотыкалась о здешнюю реальность и никак не могла взглянуть на неё так, как её видели мои рабы. Вероятно, слишком мало знала о них самих.
— Я подумаю, — ответила на просьбу Лейлы. — Мне надо поговорить с самим Орланамонасом.
— Госпожа, не беспокойте его, — взмолилась девушка.
— Он работает в этом доме, я могу общаться с ним по любым вопросам. Тебе ответ дам позже.
Мне не хотелось пугать Лейлу, но мои слова прозвучали достаточно строго. Рабыня потупилась и съёжилась под моим взглядом.
Этот утренний разговор подтолкнул меня к мысли, которую я отвергла несколько дней назад. Мне был нужен взгляд с иного ракурса. Не из желания отобрать у рабов те крохи личного пространства, что были им хоть изредка доступны, а ради возможности собрать недостающие кусочки мозаики.
Уединившись в кабинете после завтрака, я последовательно подключилась к коммуникаторам каждого из невольников.
В коммах Сол и Лейлы стояла тишина с редкими сторонними шумами. Так, у Лейлы раздавались звуки, похожие на позвякивание посуды. Наверное, девушка убирала со стола.
Через коммуникатор Тадиуса, напротив, было слышно всех троих парней.
— Ты у нас самый умный, вот и объясни, — не самым дружелюбным тоном произнёс мой любовник.
— Говорил уже, что не разбираюсь в устройстве бассейна грёз, — раздался голос Эрика. — Мне известно то же, что и вам. Личность госпожи меняется полностью, но в дальнейшем приходят кое-какие воспоминания из прошлого.
Ага, удачно я подключилась. Речь точно шла обо мне.
— Значит, она ещё побудет такой, как сейчас? — спросил Ниан с надеждой.
— Хочешь получать недостающее от господина Ксандра? — резковато уточнил Тадиус.
— Госпожа по крайней мере обещала его не отдавать. Уверен, что слово она сдержит, — быстро проговорил Эрик.
— А ты уже неплохо узнал её новую личность, да?
— Может, получше тебя.
Вот это поворот. Ситуация определённо накалялась.
— Тадиус, ты ведь говорил, что важно только настоящее, — встрял Ниан.
— Вот именно. А вы двое размечтались о будущем. Сегодня утром госпожа проснулась с криком. Думал, у неё снова приступ. Тогда вчерашние слова уже не имели бы значения. Сосредоточься на том, что есть сейчас. Не паникуй, но и лишней радости не нужно.
В коммуникаторе повисла тишина. Я подождала полминуты и уже хотела выключить его, когда Эрик заговорил снова:
— Зачем ты так? Он вчера весь день себя накручивал. Должен же хоть немного порадоваться. Видимо, Ниан ушёл и Эрик сейчас разговаривал только с Тадиусом.
— Накручивал, потому что снова думал о том, что случится, — жёстко отрезал Тадиус.
— Ты сам-то в состоянии выполнять правила, которые в него вдалбливаешь? Мы люди, а не роботы и не кибры. Людям свойственно думать о будущем. Мы боимся и цепляемся за надежду, этого у нас не отнять.
— Опять твои умные разговоры, да? Помнишь, к чему они в прошлый раз привели? Продолжишь при Ниане — и я точно тебе врежу. Плевать на наказание. Ниану не надо питать иллюзий, но нельзя и не впадать в панику до того, как плохое случилось. В последний раз он устроил истерику из-за Зверя, а ведь госпожа не планировала так развлекаться. Ниан не дождался её решения и напортачил. Ему ещё долго учиться сдержанности. Мои уроки пойдут на пользу, в отличие от твоих.
Эрик не ответил, и диалог двух рабов прервался.
Я выключила комм, с тяжёлым вздохом откинулась на спинку кресла.
Самое поганое заключалось в том, что я сама не могла гарантировать всем вокруг счастливого или хотя бы спокойного будущего. Не могла защитить ребят от Ксандра, не знала, когда случится следующее покушение на Сабрину.
