Это было похоже на кошмар. Мария не знала, хватит ли у них сил, выбравшись наверх, бежать достаточно быстро. Почему, почему же Рольв и Барвинок бросили их? Ей казалось, что они никогда не доберутся до вершины. Еще несколько минут и руки Людей из Темного Леса схватят их за лодыжки. Она знала, что они уже совсем близко, потому что Захария плевался и шипел сзади.
– Быстрей! – торопил ее Робин. – Быстрей!
Но бедная Мария уже не могла двигаться быстрей. Ноги ее подкашивались, руки были ободраны и ныли от необходимости хвататься за острые камни. Единственное, что она могла – это уставиться на белый кончик хвоста Тишайки, скачущей по камням перед ней, и на два длинных уха, как два флага, развевающихся в воздухе. Было что-то успокоительное в этом кончике хвоста, что-то вселяющее бодрость в этих радостно болтающихся ушах. Тишайка действительно утишала боль и страх. Мария продвигалась все дальше, не видя вокруг себя ничего, кроме Тишайки.
Внезапно зайчиха подпрыгнула и исчезла, а пальцы Марии ухватились не за камень, а за мягкую шерсть, и она взглянула прямо в пушистую коричневую морду Рольва. Они добрались до вершины обрыва, и там их ждали Рольв и Барвинок. Как она могла усомниться в этих замечательных зверях?
– Рольв! Рольв! – закричала она, обвила руками его шею и со всей силой поцеловала его в холодный черный нос.
– Не трать времени на поцелуи! – задыхаясь, кричал позади нее Робин. – Садись на него!
Она села на него, Захария устроился сзади, а Робин с Виттинсом забрались на Барвинка, и с Тишайкой, скачущей во главе кавалькады, они, как ветер, полетели к дому, а над их головами раздавались торжествующие крики чаек. Сосны и кусты золотистого утесника мелькали по сторонам. Они скакали вверх и вниз по холмам, пока наконец не добрались до Цветочной Лощины, где они нашли Тишайку, и сосны уступили место дубам и букам, а из-за стены сада уже показались цветущие яблони с возвышающимися над ними башнями усадьбы. Теперь они были в безопасности, у самого дома, злые люди остались далеко позади, и галоп Рольва и Барвинка сменился легкой рысью. Мария и Робин перевели дух и улыбнулись друг другу, довольные тем, что спаслись от опасности.
– Да, это был великий день! – сказал Робин.
– Но то, что надо было сделать, мы не сделали, – отозвалась Мария. – Люди из Темного Леса все такие же злые, да еще и сердиты больше, чем раньше. Мы сделали их не лучше, а хуже.
– Но меня это не очень волнует, а тебя? – спросил Робин.
– Меня тоже, – сказала Мария. – Я и не ожидала успеха с первой попытки. Но мы сделали первую попытку, и начало положено.
– Это было веселое приключение, – сказал Робин. Потом он посмотрел на небо и увидел, что оно меняет цвета. – Скоро закат, – воскликнул он, – нас не было весь день. Я должен бежать домой, а то мама рассердится.
Он спрыгнул с Барвинка, протянул поводья Марии, спустил на землю Виггинса и пустился бегом через парк к домику у ворот, потом обернулся, чтобы помахать рукой Марии. Закатные лучи солнца осветили зеленое перышко у него на шляпе и румяное смеющееся лицо. Потом он скрылся из виду за деревьями, которые приняли его к себе, как будто он был их сыном.
Мария медленно скакала через сад, пока не добралась до заднего двора, где нашла Дигвида, ожидавшего ее. Он ничего не сказал, но улыбнулся ей широкой, ободряющей улыбкой, как будто говорил: «Не волнуйся! Следующий раз будет удачней!» Затем он повел Барвинка, чтобы хорошенько обтереть его и дать ему овса. Рольв тоже, когда Мария слезла с его спины, бросил ей утешающий, подбадривающий взгляд, а потом он, Захария, Тишайка и Виггинс медленно поднялись по каменным ступеням в кухню, чтобы поесть и отдохнуть. – До чего же они все устали, – подумала Мария. Все, кроме Виггинса, который возглавил процессию с видом героя-победителя…
Но Виггинс ровным счетом ничего не делал в этот день, потому что его все время несли. Он был похож на главнокомандующего победившей армии, который не нюхал пыли и пота битвы и вышагивает теперь во главе своего войска, с победой возвращающегося домой.
Только они не победители, подумала Мария, и теперь, когда с ней больше не было Робина, она была уже не такая смелая. Ей было трудно войти в дверь и встретиться взглядом с сэром Бенджамином, который сразу поймет по ее лицу, что у нее был неудачный день. Она присела на каменный парапет колодца, решив, что сначала немножко отдохнет.
На заднем дворе было красиво и спокойно, белые голуби ворковали над ней, в голубом небе над ее головой проплывали легкие розовые облачка, похожие на пушистые перышки. Она наклонилась, посмотрела в колодец и увидела там свое собственное лицо, отражающееся в темной воде, оно казалось бледным, усталым и немного грустным, и что-то было в этом лице необычное. Она подумала, что оно выглядит, как могло выглядеть лицо первой Лунной Девы, когда она собиралась навсегда ускакать из усадьбы. Может быть, перед тем, как оседлать маленькую белую лошадку, она тоже присела ненадолго на парапет колодца и смотрела, как ее лицо отражается в воде, обрамленное золотыми волосами и ниткой лунного жемчуга на шее.
– Что же она сделала с этим жемчугом? – подумала Мария.
Высокое, скрипучее покашливание, покашливание, означающее «обернись и посмотри на меня», прервало ход ее мыслей, и обернувшись, она увидела Мармадьюка Алли, стоящего на кухонном крыльце. Он кивнул ей и улыбнулся, казалось, он тоже совершенно не был разочарован неудачей усилий первого дня.
– Я собираюсь приготовить омлет для украшения твоего ужина, – сказал он, – и мне требуется масло, но я, чтобы оно не растаяло, сегодня утром положил его в колодец. Могу ли я тебя побеспокоить, молодая госпожа, чтобы ты протянула руку в отверстие прямо рядом с тобой, вытащила требуемый компонент и захватила его с собой, когда пойдешь привести себя в порядок для лучшего усвоения питания, в котором ты на этот раз несомненно должна нуждаться?
В заключении этого высказывания Мармадьюк Алли поклонился и исчез, а Мария немедленно приступила к выполнению его просьбы, потому что она знала, что на простом языке его длинная речь означала: «Ты задерживаешь ужин. Поторопись».
Она снова наклонилась над колодцем, опустила туда руку и стала нащупывать среди папоротника замечательно спрятанную в стене колодца полочку, которую сэр Бенджамин показал ей в первый день. Она тогда еще подумала, что это великолепный тайник для драгоценностей. На первой маленькой полочке она нашла только сыр, но она надеялась, что масло окажется на второй. Там действительно был маленький горшочек, и вытащив его, она подумала, что этого может быть недостаточно для великолепного омлета Мармадьюка, который всегда оказывался такого размера, что это требовало много масла. Возможно, дальше есть еще один горшочек. На этот раз она как можно дальше наклонилась над парапетом колодца и достала рукой прямо до задней стенки маленькой полочки.
Она не обнаружила там масла, но ее пальцы коснулись чего-то, похожего на металлическую коробочку, она взяла ее и вытащила наружу. Это и была коробочка, и она снова уселась на парапете колодца и поставила ее себе на колени. Она была очень старая, но на крышке еще можно было разглядеть изображение петуха. Коробочка не была заперта, и Мария открыла ее. Внутри был кусочек выцветшего, ветхого шелка, который почти рассыпался в прах, когда она коснулась его. В него была завернута нитка сверкающего жемчуга.
