– Зачем? С обратной стороны они все одинаковые.
– С обратной стороны они все разные.
– Это новая колода.
– Новая колода, это колода, которую только что открыли, а ты с этими картами уже одиннадцать дней возишься.
Я сошел с ума. Или Миша сошел с ума. Или мы оба сошли с ума. Я беру карту, одну за другой, смотрю на нее, называю. Я уверен, что Миша может видеть только обратную сторону каждой карты. Наконец колода кончается.
– Покажи карту, любую.
Я показываю Мише карту. Миша начинает сердиться, но старается сдержать гнев.
– Идиот. Не показывай мне карту с лица. Покажи любую карту, но с изнанки.
Я совсем запутался. Мне трудно понять, чего конкретно хочет Миша. Я беру карту, смотрю на нее.
– Бубновая семерка, – говорит Миша.
Миша уже спокоен. Он уже не сердится на меня. Я вынимаю из колоды карты одну за другой.
– Рубен, так нечестно, я же помню, в каком порядке ты их сложил. Возьми из середины.
Я беру карту из середины. Результат тот же. Миша угадывает карту. Он угадывает карту, на которую я смотрю.
– Миша, ты различаешь карты по выражению моего лица?
– Нет. Я различаю карту по рубашке.
– Как это?
– Просто. Возьми любую карту.
Я беру карту. Миша не смотрит на карту, мне кажется, что он ее даже не увидел.
– Смотри, Рубен, у этой карты небольшой сгиб в углу.
– Где? Я не вижу.
– Ясно. Что я сказал про карты?
– Глаза и руки. Я понял. У тебя зрение хорошее.
– У меня хорошее зрение, и оно не становится хуже, но любой нормальный игрок меня обыграет.
– Руки, – повторяет Миша, но я думаю о другом.
– Нечестная это игра.
– Игра как игра, не хуже и не лучше других. Можно и честно играть, если под честной игрой ты подразумеваешь бридж. Только и в бридже, и в преферансе главное – не честность.
– Главное – расклад, – говорю я.
– Нет, – Миша говорит очень тихо. – Главное в картах – продолжать играть.
– Мне рассказывали, что ты всегда вистовал. Ты про это? Если вистовать, то всегда выиграешь?
– Если вистовать, то иногда можно и проиграть, но я вистовал не поэтому.
Я молчу. Я знаю, что Миша хочет сказать мне что–то очень важное, но не может подобрать слов.
– Я вистовал, – говорит Миша, – чтобы иногда проигрывать. Если бы я всегда выигрывал, никто не сел бы со мной играть.
Я упрямый, я очень упрямый человек, и Миша это знает.
– Миша, – говорю я, – все равно мне не нравятся карты. Есть расклады, при которых приходится пасовать.
– Нет таких раскладов.
– Давай проверим, только честно, как в бридже, в открытую.
– Давай.
Я раскладываю на столе карты, называю Мише расклад. Каждый раз Миша называет будущий результат партии, но никогда не пасует. Я не берусь проверять Мишин расчет, я верю ему на слово. Снова и снова я тасую колоду – бесполезно. Каждый раз Миша либо заказывает игру, либо вистует. Наконец мне надоедает такая игра, и я решаюсь сжульничать. Я открываю колоду и раскладываю ее так, как мне хочется. Мише я сдаю самые плохие карты. Я устал, мне трудно так долго двигать руками. Стараясь скрыть дрожь в голосе, я называю Мише новый расклад.
– Ты дурак, Рубен.
– Я знаю. Что ты будешь играть в такой ситуации?
– Ты дурак, какой же ты все–таки дурак! Даже мухлевать не умеешь. Один раз в жизни ты решаешься меня обмануть, и то неудачно. Ты мог переложить карты и получше.
– Не мог, у тебя очень плохие карты.
– У меня хорошие карты, а у тебя плохие мозги, конечно, если то, что у тебя в голове, вообще можно называть мозгами.
– Как ты догадался? По голосу?
– По раскладу. Только ты мог предложить такой расклад, и только нарочно. Случайно такой расклад выпадает очень редко.
– Ладно, пусть так. Я дурак, но все–таки я прав, когда говорил, что есть ситуации, когда надо пасовать?
– Конечно, прав. Если нет мозгов, то пасовать надо до раздачи колоды. Еще лучше – не садиться играть совсем.
– Хорошо, у меня нет мозгов. Но у тебя есть мозги. Чем тебе могут помочь мозги при таком плохом раскладе?
– Нормальный расклад, не понимаю, почему ты называешь его плохим.
– Ты будешь вистовать?
– Нет, я не буду вистовать.
– Значит, я прав, и ты будешь пасовать?
– Ты дурак, Рубен. При таком раскладе ни один нормальный человек пасовать не станет. Я не буду вистовать, я не буду пасовать. Я буду играть мизер.
СЫР
Миша думает гораздо быстрее меня. Понятно, что пока он думает, он успевает перебрать тысячи вариантов. Мы живем с Мишей в одной комнате, я знаю его целую вечность. По сравнению с нашим возрастом, восемь лет, на самом деле, почти вечность. Все эти годы Миша умел безошибочно выбрать лучший вариант. Даже если вариантов было совсем мало. Даже если вариантов было два.
Сегодня я не понимаю Мишу. Миша долго думает, молчит. Когда Миша молчит, я почти всегда тоже молчу. Разговорить Мишу очень трудно. За долгие годы он приучил меня молчать вместе с ним. Я, как всегда, молчу и жду, пока Миша заговорит первым. Мне не остается ничего другого. Мне мало чего остается, но выбор у Миши еще меньше. Если он заговорит, ему придется терпеть меня. Я могу разговаривать со всеми. Миша может разговаривать только со мной. Со всеми остальными Миша может только весело болтать и улыбаться. Впрочем, даже болтать ему не обязательно. Достаточно и улыбки. Мишиной улыбки достаточно.
Иногда я не выдерживаю и говорю. Иногда мне не с кем поговорить, иногда говорить просто необходимо. Так и сейчас.
– Миша, есть будем?
– Будем.
– Я достану колбасу из холодильника?
– Подожди, я еще не выбрал.
– А чего выбирать? В холодильнике только колбаса.
– Там колбаса и сыр.
– Нет там никакого сыра. Ты последний сыр позавчера съел.
– Там есть сыр, я точно помню.
Миша любит сыр. Почти никто в доме престарелых не покупает сыр. Покупать сыр невыгодно. Если сыр не съесть быстро, он засыхает и становится горьким и невкусным. Ломтики сыра медленно черствеют, сворачиваются в некрасивые жесткие корки. Но нам с Мишей все равно. Миша научил меня, что засохший сыр так же полезен, как и свежий. Засохший сыр не плесневеет и не портится. Когда мы покупаем сыр, я нарезаю его на тонкие ломтики. В холодильнике ломтики сыра могут храниться очень долго. Все, что мы покупаем, Миша советует есть с большим количеством хлеба. Так выгоднее и логично. Сыр – исключение. Сыр Миша ест медленно, смакуя каждый кусочек и растягивая удовольствие. Миша никогда не ест сыр с хлебом. Миша никогда не ест свежий сыр.
