В стене обнаружился глубокий проем, закрытый черным занавесом, который на миг отдернулся. Внутри стояли кровать и стул, постельное белье было сбито в кучу — приют миссис Сцинк, которая всегда наготове. Надзирательница, подумал он. Она ему не понравилась — как, без сомнения, и он ей. И было что-то не то в самом воздухе дома — может быть, запах слабительного, перебивавший кухонные ароматы, или запах смерти, поднимавшийся сквозь щели в полу. Это был не просто запах — недавние призраки, потревоженные и несчастные. Вот дом, размышлял Бомонт, который хочет, чтобы его сожгли дотла. Бомонту хотелось понять, не вид ли того парня, Булыжника, так повлиял на него, но его раздумья прервал долговязый в красной шляпе, который вошел и сказал:
— Пошли.
Через прихожую они вышли к лестнице. Бомонт оглянулся и увидел, как миссис Сцинк прячет ключ от висячего замка в глиняный кувшин на полке у двери. Да его слепая мышь найдет — а это значит, что у них, так сказать, нет проблем со слепыми мышами. Усевшись на табурет у двери, женщина скрестила руки на груди и склонила голову, словно готовясь уснуть.
За лестницей открылся лабиринт узких коридоров, и Бомонт запоминал левые и правые повороты, отмечая, как выглядят предметы, на тот случай, если срочно придется отыскивать путь назад. Возня с дверными замками может потребовать времени, особенно если ему недостанет роста, чтобы дотянуться до кувшина с ключом и до задвижки самого верхнего замка. Может, удастся воспользоваться табуретом привратницы, который будет удобным оружием при затруднениях.
Лестница привела в другую гостиную — просторную, отделанную деревянными панелями, освещенную электрическими лампами, свисавшими с потолка, и украшенную турецким ковром, устилавшим пол. На стенах по обеим сторонам висели неразличимые портреты в массивных рамах, темные от времени. Перед Бомонтом отворилась дверь — похоже, сама собой, — и Красный Котелок провел его в большой кабинет с зачехленными стульями, кушетками и деревянными столами. Поначалу тот казался безлюдным, но потом Бомонт заметил крупного мужчину в жилете, сидевшего за столом у дальней стены и писавшего гусиным пером. Дверь за спиной тихо закрылась, Красный Котелок исчез, будто призрак. Казалось, что мужчина за письменным столом — без сомнения, мистер Клингхаймер — не ведает о присутствии гостя, что выглядело весьма неловко. Лучше подождать, пока он как-то отреагирует.
Бомонт по обыкновению быстро огляделся в поисках чего-нибудь некрупного, что можно прихватить; владельцы дома уж точно не пострадают, если вещичка-другая найдут путь к его карману. Его взгляд привлекло хрустальное пресс-папье с целым садом цветов внутри, стоявшее на ближнем столике и сверкавшее в сиянии лампы Арганда
[10]. Французский хрусталь, точно. Тяжелое, но потому полезное — таким нетрудно разбить окно или раскроить чей-нибудь череп, если случатся неприятности. Бомонт подцепил шар, опустил его в карман пальто и прижал локтем, все время следя за затылком мистера Клингхаймера.
— Прелестная штучка, верно? — весело сказал хозяин кабинета, не отрываясь от дела. — Подарена мне женщиной, которую я с нежностью вспоминаю, ныне, увы, покойной.
Бомонт поклонился, вытащил хрустальный шар из кармана, протер его рукавом и водрузил обратно на столик. Оглянулся снова на дверь, чтобы выяснить, не заперли ли и ее на наружный засов. Можно было снова проделать трюк с флейтой, как в «Козле и капусте», но одно дело причинить увечье безымянной шпане в дешевом кабаке, и совсем другое — напасть на богатого человека в его особняке. К тому же сломать мистеру Клингхаймеру гортань не значит отпереть все двери. За Бомонтом мгновенно погонятся, и тут-то всему настанет конец.
Мужчина встал из-за стола и подошел к Бомонту. Хозяин кабинета был полным, рослым, с подстриженной седой бородой и длинными волнистыми седыми волосами — этакий троюродный брат Санта-Клауса; твидовые брюки держались на подтяжках. Воротничок был ослаблен, на рубашке виднелись чернильные брызги. Бомонт пожалел, что свалял дурака с куском хрусталя, потому что в этом человеке было нечто, противоречившее его улыбке, — нечто, отчего волосы на затылке Бомонта встали дыбом, хотя ничто в довольно приятной манере мистера Клингхаймера смотреть или говорить не предполагало такого эффекта.
Мужчина указал на круглый, покрытый чехлом стул того сорта, на каком сидят женщины, когда наносят на лицо косметику.
— Присаживайтесь, мистер э-э…
— Заундс, ваша честь, Филби Заундс из Доув-корт в Сэвен-Дайлз, — Бомонт устроился на стуле, не доставая ногами до пола. Мужчина остался стоять, возвышаясь над ним, как скала.
— Имею честь беседовать с мистером Клингхаймером? — спросил Бомонт.
— Воистину так, мистер Заундс. Посидите неподвижно с минуту, если нетрудно. Мне надо поглядеть на вас, — с этими словами мужчина достал из жилетного кармана очки — круглые стеклянные линзы, густо затемненные, прочная черная оправа, дополненная черной кожаной лентой, чтобы не пропускать свет. Надев очки, мистер Клингхаймер долго пристально смотрел на лампу, стоявшую на пристенном столике, а затем уставился на Бомонта, наклоняя голову из стороны в сторону.
— Ну вот, мы закончили, — сказал он, снимая очки. — Вы совсем не хотите знать, что я увидел сквозь эти крайне интересные линзы?
— Хочу, — ответил ему Бомонт. Ему не нравились всякие игры, а это явно была игра, хотя, быть может, смертельно серьезная игра.
— Я заглянул в глубины вашего сознания, сэр, которое занимает пространство в вашем черепе, но подобно светильнику. Эти хитроумные очки позволяют мне различить сияние этого светильника. Я увидел перед собой человека, собирающегося сообщить мне то, что он считает правдой — как он ее понимает, я имею в виду, — и для которого разглашение известных ему сведений может обернуться крупными неприятностями. Но в честной игре, говорят, должна быть возможность поменяться позициями. Взгляните сквозь эти очки, мистер Заундс, и скажите, что вы увидите во мне — после того, как сначала посмотрите на лампу на этом столике, досчитав до шестидесяти.
Хозяин кабинета протянул темные очки Бомонту, и тот надел их, пусть и без особой радости. Комната мигом засияла переливами лилового и пурпурного, хотя места, куда не падал прямой свет, оставались в глубокой тени. Потом, выполняя указание, Бомонт с минуту таращился на лампу Арганда, а после перевел взгляд на мистера Клингхаймера. Сквозь линзы он увидел вокруг головы хозяина кабинета кольцо, похожее на гало вокруг луны или фонарей, только сумрачное, темное, словно угольная пыль. Бомонту показалось, что голова мистера Клингхаймера торчит из какой-то бездонной ямы. Зрелище ему не понравилось. С чувством облегчения сняв очки, Бомонт вернул их владельцу.
— Что же вы увидели, мистер Заундс? — поинтересовался мистер Клингхаймер.
— Ничего, кроме тьмы, ваша честь. Наверное, у меня нет этой вашей способности.
Мистер Клингхаймер долго разглядывал Бомонта, затем улыбнулся еще шире.
