Вокруг стола были расставлены, соответственно, семь стульев, с резными ножками в виде драконов. Выкрашенные в темно-синий свет стены усеяны белыми звездами. На потолке висела вычурная люстра — естественно, тоже о семи углах, — причем из доброй сотни свечей на ней горело от силы двадцать. Какая-либо другая мебель в гостиной отсутствовала напрочь. Сент-Иву пришло на ум, что за многие годы комната эта, несомненно, курьезностей навидалась вдоволь.
С противоположной стороны в гостиной имелась еще одна дверь, которая в этот момент распахнулась, впуская буквально ворвавшуюся в комнату женщину — несомненно, Матушку Ласвелл, — и с шумом захлопнулась. Хозяйка фермы оказалась довольно крупной импозантной особой с копной рыжих волос, благодаря которым создавалось неверное впечатление о ее возрасте — Лэнгдон оценил таковой немного за шестьдесят. Пышное и вычурное одеяние Матушка, должно быть, состряпала на скорую руку из нескольких кусков китайского шелка. В руке она держала украшенный драгоценными камнями лорнет, в который тут же, закинув голову, принялась разглядывать гостя. Несмотря на довольно опереточный, по оценке Сент-Ива, вид, лицо у Матушки Ласвелл светилось добротой, хотя женщина определенно изрядно натерпелась всякого на своем веку.
— Матушка Ласвелл! Это профессор, — представил его Кракен, — о котором я вам рассказывал. Профессор Лэнгдон Сент-Ив, величайший гений.
— Рада знакомству, — отозвалась женщина, энергично продвигаясь по комнате. Она схватила руку Сент-Ива, пожала и затем едва ли не отпихнула ее от себя. — Весьма признательна, что вы пришли, профессор. Рассказ мой отнимет много времени, а вас, полагаю, дома ждет семья. Поэтому я сразу приступлю к сути. Уильям сообщил мне, что вы знаете человека, величающего себя доктором Игнасио Нарбондо.
— Верно, — подтвердил Лэнгдон, — хотя лично я не уверен, что его знает вообще кто-либо — всесторонне, я хочу сказать. Да я не стал бы даже ручаться, что он сам себя знает. Тем не менее за многие годы у меня имелись с ним… контакты.
— Контакты, — повторила она, словно слово пришлось ей не по нраву. — Уверена, ни к чему хорошему они не привели. Уильям рассказал вам, что когда-то он приходился мне сыном?
— Да, и я был крайне изумлен, услышав об этом.
— Об этом знают очень и очень немногие, сэр, поскольку хвастаться мне, увы, нечем. Вот уже тридцать лет, как я вышвырнула его из своего сердца и памяти, и за все эти годы говорила о нем с одним-единственным человеком — с Мэри Истман. Которую он убил на кладбище этой ночью, хотя я и уверена, что улик против него не найдется. Прошу вас, профессор, не судите меня строго. Я не бессердечная мать. Я любила его, пока он был ребенком, вот только пяти лет от роду он перестал быть таковым. А буквально через несколько лет его и к роду людскому причислить было невозможно. Дьявол в человеческом обличье, вот как я его называю, причем дьявол в буквальном смысле слова. Так вы согласны выслушать меня?
— Конечно. Я не вправе судить кого-либо, кроме себя самого, мэм, однако для доктора Нарбондо делаю исключение. К несчастью, ваше описание этого человека весьма точное. Впрочем, сам я убежден, что теперь он вернется к своим обычным занятиям и вы избавитесь от него еще лет на тридцать. И посему сомневаюсь, что смогу быть вам чем-то полезен, хотя готов оказать посильную помощь.
— Лично я не уверена ни в одном из ваших предположений. Однако если он уехал, опасность даже еще больше. Не хотите ли стаканчик хереса?
— О, будет весьма кстати, благодарю вас.
Матушка Ласвелл указала на стол, и Сент-Ив отодвинул один из тяжелых стульев и уселся. Почти тут же в гостиную вошла девушка с графином и небольшими бокалами, хотя Лэнгдон и не слышал, чтобы хозяйка отдавала распоряжение. «Наверно, где-то спрятан звонок», — решил он для себя. Затем ему стало очевидно, что девушка слепа, однако к столу она подошла на удивление уверенно, держа левую руку в довольно неудобном положении — подав плечо вперед и согнув в локте под острым углом. Девушка поставила поднос на стол, после чего, направив локоть вниз, наполнила хересом три бокала. На протяжении всех этих манипуляций глаза ее с белой поволокой слепо таращились вперед. Сент-Ив подумал про себя, что поволока эта имитирована при помощи кружочков из очень тонкого промасленного шелка или же линзами из матового стекла.
— Спасибо, Клара, — проговорила Матушка Ласвелл. Девушка сделала реверанс, развернулась и направилась к двери, снова поразительно уверенно. И рука ее опять была изогнута необычайным образом — локоть словно тянул ее за собой.
— Она видит локтем, — многозначительно прошептал Кракен Лэнгдону. — Я видел, как она проделывает вещи, для слепой совершенно поразительные. Она играет в карты, сэр, — одной рукой, естественно, — и еще стреляет из охотничьего ружья по мишени. Этому нет объяснения, но она действительно способна все это делать.
Матушка Ласвелл торжественно кивнула.
— Мы в «Грядущем», профессор, не выступаем против здравого смысла, покуда он не провозглашается единственной путеводной звездой. Ведь видеть можно по-разному, в том числе и локтями. Как человек науки, рационалист и, скорее всего, материалист, вы, вне всякого сомнения, не согласитесь с подобным утверждением, но вот с такой уж странной компанией вы связались сегодня вечером. Я говорю вам это лишь потому, что мой рассказ вызовет у вас вполне естественное недоверие. Что меня никоим образом не оскорбит, уверяю вас. Вера, что приходит чересчур легко, неглубока и чаще всего просто глупа. С другой стороны, упрямое неверие — почти то же самое.
— Здесь я полностью с вами согласен, — заявил Сент-Ив, разом отмахнувшись от всех сделанных им ранее предположений и лишь озадачившись про себя, с какой же компанией его угораздило «связаться». Похоже, и здесь его ожидания не оправдались. — Мне не терпится услышать ваше повествование, Матушка Ласвелл. Я придерживаюсь высочайшего мнения о Билле Кракене, и если он говорит, что терзающая вас проблема важна, я ни на миг не подвергаю его слова сомнению. Итак, я всецело к вашим услугам.
— Благодарю вас, сэр. — Она потянула херес и посмотрела на Сент-Ива так, будто заглядывала ему в душу. Затем поставила бокал и указала на волшебное зеркало в центре стола. — Полагаю, вам знаком сей предмет?
— Это японское волшебное зеркало, мадам. Я сам какое-то время их изучал. Поразительные игрушки. У меня даже имеется небольшая коллекция таких зеркал.
— И вы разобрались в них?
— Не так чтобы полностью. Я понял, что их отливают из металлического сплава, затем шлифовкой придают форму линзы. Потом покрывают выпуклую поверхность ртутью, оловом и свинцом и полируют. Однако у меня нет объяснений, как проецируются изображения с задней поверхности.
— Некоторые полагают, будто свойства таких зеркал определяются духовной силой.
— Лично я не склоняюсь к подобному мнению, — поспешил заявить Лэнгдон.
— Весьма разумно. Я тоже так не думаю. И все-таки существуют некоторые предметы, изготовленные человеком, которые способны… открывать двери.
