– Довольно! Мое любопытство удовлетворено, а подробностями пусть занимается полиция. Негодяйка получит по заслугам.
Сильвия смерила ее взглядом, полным презрения.
– Негодяйка – это вы. А я – лишь орудие возмездия, которое, как ни жаль, дало сбой.
– Почему я должна это выслушивать? – возмутилась королева. – Где моя стража? Пусть ее наконец схватят и отведут в тюрьму.
Она потянулась к шнурку, спускавшемуся с потолка по правую руку от трона, но Сильвия с силой толкнула ее в бок и опрометью бросилась в раскрытые двери.
Королева-пышка поскользнулась в луже масла и мячиком покатилась к трону. Анита метнулась к ней, чтобы помочь подняться, но та свирепо заревела:
– Ловите ее, черт бы вас подрал! Не дайте ей уйти!
Анита, мгновение помешкав и убедившись, что с королевой ничего страшного не произошло, дернула за шнурок, вызвала охрану и пустилась вдогонку за Сильвией.
Здесь надобно сделать небольшую ремарку. Сомнения в наличии серебряных залежей под Аранжуэцем одолевали Аниту почти с самого начала раскопок. Ключом к разгадке послужила взятая у библиотекаря книга. Там, на одной из страниц, был приведен план королевского дворца, нарисованный архитектором Хуаном де Эррерой. Дворец, по первоначальному проекту, представлял собой хорошо укрепленный замок, и Эррера учел такой нюанс, как потайной ход, по которому монарх и его семейство в случае необходимости могли беспрепятственно покинуть свою резиденцию. Ход начинался в одном из подсобных помещений и должен был, пройдя под землей, выйти на поверхность на берегу Тахо, где, надо полагать, предусматривалось круглосуточное дежурство верного человека с лодкой.
Однако строительство по чертежам Эрреры не было доведено до конца, и прокладку подземного хода забросили на середине дистанции. Когда к власти в Испании пришел Филипп Пятый, он поручил другому архитектору – Сантьяго Бонавиа – в корне перестроить замок и превратить его в роскошный дворец в стиле барокко. Достраивать ход сочли ненужным, а поскольку он никуда не вел, то и возиться с его засыпкой поленились. Все, что сделали, – изъяли единственную книгу, в которой он упоминался. И решили, что теперь можно не беспокоиться.
Каким образом экземпляр книги попал к Сильвии? На этот вопрос Анита ответить не могла, да и не пыталась. Важно, что недостающее звено в логической цепи встало на свое место. Как любил выражаться Алекс, и ежу было понятно, что королева приедет в Аранжуэц с многочисленной стражей. Дворец строго охраняется, двери заперты, окна под присмотром. Как проникнуть в укрепленную фортецию? Проще всего – через подземный ход, о котором все забыли. В итоге возник великолепный план: надо прокопать еще один тоннель, чтобы там, под землей, недалеко от берега Тахо, сомкнуть его с заброшенным проходом, который и приведет прямо во дворец, незаметно для охранников. И ведь этот план Сильвии удалось осуществить!
Анита, покинув королеву и пробегая через залы и комнаты, не слишком усердствовала. Во-первых, мешали комья ваты, подложенные под платье (надо же было как-то соблюсти комплекцию ее величества), а во-вторых, почему, собственно, она должна гоняться за преступницей? Для этого есть специально обученные люди. Вон они выскакивают, как тараканы, из всех закутков и теснятся в дверных проемах, встревоженные звонком, но не знают, что делать и кого ловить. При виде сеньоры, чья фигура и одеяние мало чем отличались от королевских, они замерли с недоуменными лицами и в почтительных позах.
– Она там! Держите ее! – подсказала им Анита и махнула рукой в сторону распахнутой двери, ведущей в кладовую. – Это лазутчица, она хотела убить ее величество!
Стражники, толкаясь, загремели длинными ружьями, кинулись выполнять приказ, словно он был отдан самой Изабеллой.
В то же время Сильвия стремглав мчалась по совершенно темному подземному ходу. Он был облицован каменными плитами, от времени и сырости они начали крошиться, и после каждого шага в воздух поднималась пыль. Она лезла в нос и рот, порошила глаза. Сильвия опустила веки – все равно из-за непроглядного мрака в зрении не было надобности. В спешке два или три раза больно ударилась о стены на поворотах. Но это не остановило ее, вперед гнала надежда на то, что, может быть, еще удастся вырваться. Главное, выскочить на поверхность, покинуть дом Кончиты и затеряться в какой-нибудь из деревушек, которых так много вокруг города. А там – дать знать отчиму, он поможет нелегально переправиться в Португалию или Францию, и она спасена!
Дыхание от быстрого бега сбилось, она почувствовала, что не может больше выдерживать взятый темп, перешла на шаг. Чутко прислушиваться мешали стучавшие в висках молоточки. Она открыла глаза, обернулась. Нет, сзади, кажется, никого, не видно света, не слышно топота, погоня отстала. Сильвия прикинула: где-то рядом уже должно быть боковое ответвление – то самое, что ведет к свободе. Приложила ладонь к стене, стала напряженно шарить. Вот и оно! Сама пару часов назад прокопала лопатой этот лаз, соединила два прохода.
Она протиснулась в узкую дыру и буквально ввалилась в шахту, прорытую паровой землечерпалкой. Теперь снова бежать! Времени нет, могут настигнуть…
Но что это? Впереди блеснул огонек. Да не один, а целых три… пять… семь… Навстречу по тому же тоннелю двигалась группа людей. Сильвия остановилась, внутри у нее все оборвалось. Она различила во главе процессии дона Ольмоса с высоко поднятой газовой горелкой. За ним шли вооруженные жандармы в мундирах.
Стон отчаяния вырвался у Сильвии. Она повернулась, чтобы бежать назад, но увидела, что жерло, соединяющее два прохода, тоже освещено. В него с факелами в руках лезли королевские гвардейцы. Путей к спасению больше не было.
– Давайте без глупостей! – крикнул дон Ольмос. – Деваться вам некуда.
Сильвия прижалась спиной к крепежному столбу и снова закрыла глаза. Нащупала в кармашке платья маленький складной ножичек, раскрыла его и резанула себя по левому запястью.
* * *
С окончания описанных выше событий прошло двое суток. В «доме на куличках» водворилось умиротворение – впервые с того памятного дня, когда Анита и Алекс прибыли сюда из Барселоны. Кончита, отойдя от хмельного дурмана, возблагодарила небо за то, что все завершилось так удачно. Она пожертвовала монастырю сакраменток пятьдесят эскудо, но уходить в монахини раздумала. Взгляды, которыми она обменивалась с доном Ольмосом, давали понять, что мирская суета еще не окончательно опротивела ей.
Веронике оказали первую помощь. Пожилой врач сказал, что она родилась под счастливой звездой – удар пришелся вскользь, кости черепа не пострадали, лезвие лопаты лишь сорвало лоскут кожи с темени. Было наложено несколько швов, Веронику хотели оставить в лазарете, но она выпросилась домой и лежала теперь в своей кровати с забинтованной головой, принимая почести, как подобает героине. То был уникальный случай: не она прислуживала господам, а они ей, поднося еду и питье. Она смущалась, краснела, хотя в глубине души, конечно, блаженствовала.
Что до Сильвии, то и ей не дали умереть. Взрезанные вены быстро перетянули жгутом, кровотечение остановилось, после чего задержанную препроводили в жандармский участок. Там она провела всего одну ночь, и наутро ее, как опасную законоотступницу, перевезли в Мадрид, в тюрьму Линарес. Дон Ольмос по своим каналам узнал, что ее величество Изабелла, довольная приемом, который оказали ей власти Аранжуэца, еще до окончания следствия и суда решила явить милость и избавить злодейку от казни. В аппарате судебного ведомства уже готовили указ, согласно которому Сильвия должна была закончить свои дни на каторге в Южной Америке.
