Боль в голове Аниты мало-помалу утихла. Обмен репликами с одним из похитителей получался занятным, можно было и продолжить, поскольку оставалось еще много неясного. Однако мирную атмосферу, царившую в Кельтской пещере, нарушило появление того самого «страшного человека». Коренастый Диего со своей воинственно торчащей густой бородой вошел под своды, неся на плече еще одну пленницу.
– Сильвия! – воскликнула Анита, увидев бессильно болтающуюся на тонкой шее голову, обрамленную кудряшками. – Что вы с ней сделали?
– Пока ничего, – прорычал Диего, сваливая свою ношу под стеной. – Всего лишь украл.
– Как вам это удалось?! Она же ушла отдыхать в свою комнату, закрыла дверь…
– Дверь закрыла, а окно открыла. Глупая курица! Жарко ей, видите ли.
Сильвия, находившаяся во время транспортировки в бессознательном состоянии, очутившись на земле, приоткрыла глаза, увидела Аниту, зашевелилась.
– Вы? – прошептала сухими губами. – А мне сейчас такой кошмар привиделся!
Зрение Сильвии прояснилось, взгляд ее упал на Диего, на Ольмоса, и она замолчала, не договорив.
– К сожалению, не привиделся, – мрачно произнесла Анита. – Вы снова в руках негодяев. И я тоже.
– Выбирай выражения! – гаркнул на нее Диего, избавившись внезапно от своей всегдашней сиплости, и замахнулся кулаком.
Ольмос остановил его.
– Некогда пререкаться! Вот. – Он положил перед Анитой карандаш и клочок бумаги. – Пишите.
– Что писать?
– Записку вашему мужу. Он, наверное, уже хватился вас. Или хватится в ближайшее время. Скажите ему, что с вами все в порядке, искать вас и тем более извещать полицию не нужно. Чревато последствиями.
– Он не поверит и все равно станет меня искать.
– Не станет. Напишите ему, что сегодня же вы вернетесь домой.
– Но это неправда!
– Правда. Мы доставим вас в целости и сохранности… если будете вести себя примерно.
– Да что ты рассусоливаешь! – заревел Диего и приблизил свою морду к лицу Аниты. – Слушай, ты… Мы переселяемся к вам в дом. Надоело ошиваться где попало. Этот, – он, не глядя, мотнул башкой в сторону своего напарника, – живет в гостинице, жрет в тавернах. Ему хорошо, он может прикинуться кем угодно. А мой портрет у каждого жандарма, я живу, как крыса в норе… Хватит!
– И что вы собираетесь делать у нас в гостях? – спросила Анита как можно спокойнее.
– Поможем твоему муженьку проложить шахту. Так-то оно быстрее получится.
– А когда вы получите свое серебро, вы нас всех убьете?
В наступившем молчании Анита взяла предложенный ей бумажный листок, подержала его, будто раздумывая, и бросила в костер.
– Я ничего не буду писать.
Глаза Диего налились алой густотой, как у быка, выгнанного на арену для корриды. Анита заглянула в них и захолодела, представив себе, что этот нелюдь способен с ней сделать. И сделал бы, если б в этот миг Сильвия, которую временно оставили без внимания, не подхватилась на ноги и не бросилась к выходу из пещеры.
Что ею двигало – надежда убежать от двух матерых бандитов? Или она попросту ополоумела от страха и отчаяния? Так или иначе, шансов у нее не было. Ни единого. Прежде чем она успела добежать до края, за которым начинался крутой спуск к реке, Диего сорвал с плеча французский карабин, и в каменном мешке оглушительно ахнуло. На сей раз выстрел был не холостым – Анита увидела, как лопнуло разорванное пулей платье, как брызнула кровь. Сильвия надрезанным цветком упала на пол пещеры.
Крик застрял у Аниты в гортани. Ольмос подпрыгнул и сразу сел, так как исправить положение уже не представлялось возможным.
– Что ты натворил, идиот! – проговорил он с той беззлобной интонацией, с какой гувернер журит непослушного воспитанника. – Она бы нам еще пригодилась.
– Зачем? – Диего перезарядил карабин и прислонил его к камню. – Где находится серебро, она уже рассказала. Ведь рассказала же, да? – Он, осклабясь, подмигнул оцепеневшей Аните. – Так что, если она нам и нужна, то разве что для наглядности.
Анита еще только пыталась понять, что означает его заключительная фраза, а Диего уже высвободил из-за пояса наваху и, подойдя к мертвой Сильвии, с одного взмаха отхватил ей голову.
За свои тридцать с небольшим лет Анита видела многое, что леденило душу. Но это зрелище затмило все предыдущие. Диего поднял отрезанную голову Сильвии за волосы, полюбовался ею, как дорогим призом, а затем приблизил к Аните так, что неподвижные остекленелые глаза убитой уставились в другие – живые, расширившиеся до предела, готовые выпрыгнуть из орбит.
Анита рада была бы опять упасть в обморок, но не получилось. Вместо этого ком в горле ворохнулся, щекотнул нёбо чем-то осклизлым и вместе с тем щетинистым, и ее вывернуло прямо в костер. Пламя зашипело, Ольмос на всякий случай отодвинулся подальше, а Диего со смехом бросил голову Сильвии в стенную нишу.
– Жалко, нет у нас горшка с маслом, ну да полежит и так. Это ненадолго. Отнесем ее вместе с запиской, пусть порадуются.
Ольмос покряхтел, вынул из-за пазухи еще один листок и положил его перед Анитой.
– Надеюсь, вы больше не станете упрямиться, сеньора? Берите перо, пишите, не то мой друг осерчает еще больше…
Анита взяла карандаш и плохо слушавшейся рукой накорябала под диктовку Ольмоса все, что от нее требовали. Едва это было исполнено, как Ольмос засобирался в дорогу.
– Вот и чудненько! – тараторил он с любезной улыбочкой на устах. – Вы тут посидите с моим товарищем, а я отнесу ваше послание. Он вас не обидит, не бойтесь!
– Гостинец не забудь, – напомнил Диего и, видя, что Ольмос медлит, сам выдернул голову Сильвии из ниши и сунул в холщовую торбу. – На! Не потеряй.
Ольмос без возражений взял торбу с кровавым содержимым и вышел из пещеры, оставив Аниту tête-à-tête с неадекватным убийцей.
Время двигалось еле-еле, вязкое как еловая смола. Анита вжалась в камень и следила за каждым движением Диего. Она в сотый раз жалела, что, пустившись по следу мнимой нищенки, не запаслась оружием, даже свой ридикюль с клинком в кожаных ножнах оставила дома. Хотя, если б и запаслась, то все одно бы обыскали и отняли.
Нервы звенели, как струны испанской гитары. А Диего не ощущал никакого напряжения. С хрустом потянулся, расправив плечи. Поднялся, подошел к обезглавленному трупу Сильвии, который все еще лежал у выхода, потыкал его зачем-то ногой, вернулся назад. И, с алчной похотью взглянув на Аниту, изрек нараспев:
– Ску-учно!..
Анита сидела, слившись с камнем, и жаждала, чтобы ее тело стало таким же каменным и неприступным. Но Диего не было дела до ее желаний, он присел на корточки, по-хозяйски взял ее за ворот, потянул к себе. Громыхнула цепь. Анита упала на четвереньки, уперлась руками и коленками в землю, как ослица, которая противится, когда ее влекут за узду.
