По мере приближения к холму, за которым стоял дом Хорхе, радужные чаяния мало-помалу угасали и сменялись тревогой и настороженностью. Пыхнуло светом справа, пыхнуло слева, и Максимов понял, что невидимый шпион с биноклем или зрительной трубой контролирует каждый его шаг. Пары бурбона еще не выветрились, сердце колотилось, и Алекс буквально изнывал от острой потребности изловить наглеца. Это стало бы венцом сегодняшнего дня. Найти то, что разбойники так тщательно сокрыли от чужих глаз, и на сладкое схватить кого-то из них за шиворот – это ли не заявка на победу?
Настроив себя таким образом, он перебросил мешок с правого плеча на левое и, запустив руку под длинную блузу, нащупал рукоятку револьвера. Противник в этот момент находился слева – таился в высокой траве, покрывавшей холм. Максимов ловко прикинулся, что не замечает слежки, изнемогая под непосильной поклажей. Дышал нарочито хрипло, поминутно останавливался, ноги согнул в коленях – вот-вот упадет на дорогу. Это должно было притупить бдительность бандолеро, спровоцировать его на опрометчивые действия.
Вслед за бликом линзы из-за росшей на склоне холма можжевеловой купы показалась рука. Она сжимала телескопическую трубу, похожую на те, какими пользуются моряки.
Тут бы надо было выждать, дать супостату обнаружить себя еще явственнее, но уж очень чесались у Максимова руки. Он скинул мешок с плеча на дорогу, выдернул из-за ремня «Дрейзе» и всадил пулю туда, где, как ему думалось, были ноги того, кто держал трубу.
А ведь и попал! Проходимец ойкнул, выронил свой оптический прибор и, выскочив из-за куста, стал карабкаться на вершину холма.
– Стоять! – проорал Максимов, срывая горло. – Стоять, кому сказал!
Приказ был проигнорирован напрочь. Человек в шерстяной накидке, похожей на кавказскую бурку, прижимая ладонь к раненому правому бедру, удирал, не оглядываясь. Максимов выстрелил еще дважды, целясь в ягодицы, но промахнулся – руки после прогулки с тяжеленным мешком слушались плохо. Пустился было вдогонку, но и ноги, уставшие от ходьбы, не позволили развить должную скорость. Когда взбежал на гребень, подстреленного гаденыша уже и след простыл.
Пришлось довольствоваться малым. Алекс поднял оставшуюся на поле битвы трубу. На ней значилось, что она изготовлена в городе Йена, и стояло клеймо Carl Zeiss. Оптика качественная, недешевая. Максимов сдвинул звенья трубы, превратив ее в короткий цилиндрик, сунул в мешок и продолжил путь.
* * *
В то же время дежурившие на берегу Анита и Сильвия изводились от беспокойства и ничегонеделанья. Завели разговор, да тут же и прервали – слова не вязались меж собой, выходила нелепица. Анита, послонявшись вдоль реки, занялась сваленными в кучу мешками, пытаясь на ощупь определить, какого рода штукенции в них упакованы. Сильвии это показалось тоскливым, и она стала совсем по-детски забавляться, пуская по воде «блинчики» с помощью плоских камешков.
Плюх-плюх-плюх! – слышала Анита, наклонившись над мешками. И вздрогнула, когда мирное плюханье разорвал громкий выстрел. Обернулась как ужаленная.
– Что это?
Сильвия стояла столбиком, а позади нее, над густыми и высокими кустами, поднималось облачко порохового дыма. Анита в один прыжок очутилась возле замешкавшейся глупышки и повалила ее наземь.
Сильвия, ахнув, всплеснула руками, упала плашмя, и в то же мгновение в кустах снова шарахнуло. Анита среагировала молниеносно, в ее руке появился выданный Максимовым капсюльный «Мортимер», и прозвучал ответный выстрел. Пуля прошила куст, оттуда не донеслось ни звука. Анита и не рассчитывала на то, что убила или ранила врага, но надеялась, что удастся его отпугнуть.
С минуту или две лежали неподвижно, вжавшись в прибрежный песок. Скосив глаза, Анита увидела, что ни лодок, ни рыбаков на реке уже нет. Любопытствующие удильщики оказались не храброго десятка и, заслышав перестрелку, предпочли смотать свои снасти. Совсем недавно, когда Максимов вытаскивал на берег мешки с железом, Анита порадовалась бы отсутствию свидетелей, но теперь это ее удручало. Если бандитов в засаде много и они настроены решительно, то не окажется ни одного очевидца расправы над двумя бедными женщинами.
Она, как умела, сменила в пистолете заряд, приготовилась к отпору. Однако время шло, а из зарослей никто больше не стрелял. Над травами, простиравшимися вдоль Харамы, висела пасторальная безмятежность. Сильвия в него не верила и, когда Анита выразила желание подняться, ухватила ее за руку.
– Не вставайте! Они этого и ждут… Вы не знаете, с какими опасными людьми мы столкнулись!
Анита прислушалась к совету, выждала еще немного. Лежать было знобко, выстывший за зиму песок холодил сквозь одежду. И вообще, всякому терпению приходит конец. Анита подумала, что Алекс вот-вот должен вернуться за вторым мешком. Он ни о чем не догадывается, раскаты выстрелов были поглощены низиной и не достигли города. Пойдет открыто, нарвется на пулю…
– Эй! – Анита навела дуло пистолета на кусты, дым над которыми уже давно развеялся. – Есть там кто-нибудь? Предупреждаю: если шевельнетесь, буду стрелять без предупреждения!
Отклика не последовало. Анита приподнялась на локтях, стала пристально всматриваться в просветы между стеблями. Ничего не разглядев, продвинулась на аршин вперед. Сильвия позади нее застонала от такого безрассудства, но останавливать не стала – ей тоже невмочь было долее сливаться с ландшафтом.
Анита помаленьку, с остановками, добралась по-пластунски до предательски затихшего тамариска. Подобрала под себя колени, напружинила мускулы и затем, как подброшенная, вскочила на ноги. Одновременно выпрямила руку с пистолетом, чтобы угостить порцией свинца того, кто залег за кустами. Но никого там не увидела. Тишь все так же господствовала вокруг, ее нарушал лишь щебет птиц, вьющихся высоко в густо-синем южном небе.
Тут и Сильвия отважилась отлепиться от горизонтальной поверхности. Стряхнула с себя песок, подошла к Аните. Спросила, наивно хлопая ресницами:
– Они убежали?
– Скорее уползли, иначе бы мы их заметили. В любом случае, убивать нас, кажется, раздумали.
Анита, не выпуская заряженного «Мортимера», медленно прошлась по кругу, запустила пальцы в траву. Весь улов составили микроскопические обрывки обгоревшей бумаги, которую, возможно, использовали в качестве пыжей, а листья на кустах были усеяны черными пороховыми точками.
– Противники наши стали осторожнее, – проговорила, размышляя вслух, – следов не оставляют.
– Они что-то замыслили, – уверенно сказала Сильвия. – Это была проверка.
– Проверка на что?
– Я не знаю. Но они еще проявят себя.
– Не сомневаюсь… Знаете, Сильвия, вы не говорите Алексу. Волноваться будет, он такой. А ему еще сегодня допоздна носильщиком работать. Я потом сама ему все расскажу. Попозже…
* * *
Вопреки предсказаниям Аниты, Максимов поступил проще: он не стал курсировать между берегом Тахо и домом Кончиты, а нанял за пару золотых лошадь с телегой и перевез оставшиеся мешки за один раз. Месяц кривой желтой саблей взрезал чернильную пелену небосвода, когда клад из речного тайника был целиком и полностью переправлен под крышу и водворен в кабинете Хорхе.
