Анита как будто опомнилась, но волан уже летел ей в лицо, и она сделала непроизвольное движение ракеткой – точно от мухи отмахнулась. Пробковый снаряд описал дугу и впечатался в мольберт сутулого живописца, стоящего на гребне холма.
Живописец недовольно сморщился, взял волан и размахнулся, чтобы зашвырнуть его обратно, но Анита уже бежала к нему, рассыпаясь в извинениях.
– Я такая неловкая! Не сердитесь, пожалуйста… Мы не сильно вас побеспокоили?
Она взглянула на холст, потом на рисовальщика. Тот оказался человеком неопределенных лет и, несомненно, с плохим зрением, поскольку половину его лица скрывали круглые толстые линзы очков. Во рту, обрамленном трехдневной щетиной, торчала толстая севильская сигара. Вдобавок он, похоже, был еще и нем – храня безмолвие, вернул Аните волан и жестами показал, что она ему мешает.
Анита еще раз извинилась, забрала измазанный красками волан и сбежала по холму вниз. Глянув через плечо, увидела, как художник, утратив внезапно интерес к продолжению работы, накинул на холст мешковину, сложил раздвижные ножки мольберта, поднял его и, прихватив палитру с тюбиками и кистями, скрылся за противоположным склоном. Видно, глупейшее попадание волана в самый центр незавершенной картины сбило его с мысли и погасило творческий запал.
Любопытно, но и Анита после этого маленького происшествия разом потеряла желание продолжать партию в battledore. Она сказала Кончите, что той и впрямь вредно переутомляться, и сестры, отложив ракетки, уселись в выставленные перед домом лонгшезы.
Сидели так не менее часа, наслаждались рассветившимся кастильским солнышком, переговаривались ни о чем. Говорила в основном Кончита, которую разобрали воспоминания, связанные с давно ушедшим детством, а Анита рассеянно поддакивала. Максимов раза два выглядывал из дома, подзуживаемый нетерпением. Собирался напомнить Аните, что день проходит попусту, а опасность так и не ликвидирована. Однако сцена отдыха в саду представлялась такой умиротворяющей, что он не решился ее нарушить.
Но вот Аните наскучило сидеть без движения, она встала и начала прохаживаться вдоль ограды. Взгляд ее блуждал, ни к чему особенно не притягиваясь, однако она все время старалась держаться вполоборота к кряжистому платану, росшему на краю участка. Гуляла себе, гуляла и вдруг – сделала молниеносный прыжок, оказалась позади платана и ухватила за ухо прятавшегося там человека.
– А-а-а! – тонким голоском запищал пойманный. – Пустите!
Анита выволокла его из-за ствола, схватила еще и за плечо – чересчур извивался. Перед ней стоял, а правильнее сказать, дрыгался подросток лет четырнадцати с всклокоченными волосами и физиономией настолько чумазой, что он походил на негритенка.
– Полюбуйся! – Анита продемонстрировала его подошедшей сестре. – Знаешь такого?
– Впервые вижу, – ответила Кончита и обратилась к мальчишке. – Ты чей?
– Ничей. Я из Бильбао…
– Из Бильбао? Далеко же тебя занесло!
Анита встряхнула его.
– Ты следил за нами? Отвечай! Кто тебя подослал?
– Никто! Пустите меня, я не убегу. Я сам к вам пришел… у меня важное дело.
Анита отпустила его, он одернул подпоясанную веревкой рубаху и уставился на свои босые ноги – грязные, в цыпках.
– Что у тебя за дело? Говори!
Парнишка зажал двумя пальцами нос, высморкался в траву и, не поднимая глаз, прогундосил:
– Я знаю, где прячутся люди, которые желают сеньоре зла…
– Мне?
Он зыркнул на Аниту, потом на Кончиту, смешался, увидев одинаковые лица.
– Вам… или вам…
– О каких людях ты говоришь? – заволновалась Кончита. – Нищий с одним глазом, да?
– А еще такой бородатый, с ружьем, – прибавила Анита.
Мальчишка утвердительно кивнул.
– Они подобрали меня возле Мадрида. Я уже два года брожу туда-сюда, всю Испанию, почитай, исходил. В любой местности с завязанными глазами дорогу найду.
– Так уж и в любой?
– Не верите? – Он загорячился. – Слабо поспорить? Я однажды ночью через Сьерра-Неваду перешел. По северному хребту! Не видно было ни шиша…
– Ладно, обойдемся без споров. Значит, эти люди взяли тебя в качестве проводника?
– Да. Они не местные, ничего не знают…
– Почему ты решил, что они желают нам зла?
– Они говорили об этом. Шептались между собой, а я услышал…
– Что они говорили? – Анита снова взяла его за худенькое плечико, заглянула в глаза. – Постарайся вспомнить поточнее.
Паренек вытер сопливый нос тыльной стороной ладони.
– Бородатый говорил: надо вытряхнуть их оттуда. И на ваш дом показывал. А одноглазый с ним соглашался. А который в очках…
– В очках?
– Они зовут его Пепе… Он сказал: не станем больше слушать Биготе, пойдем и сделаем все сами.
Кончита посмотрела на сестру.
– Очки… Художник на холме!
– Именно так, – подтвердила Анита, довольная собой. – Я заподозрила, что он из их компании, как только увидела его за мольбертом. У меня есть знакомые художники, я обращала внимание, как они держат кисть. Этот держал как дилетант. Сегодня я нарочно закинула волан повыше, чтобы подойти к нему и посмотреть, что он пишет. Это не картина. Он просто водил кистью по холсту, делал вид, будто работает. И ты заметила, как он быстро свернулся, когда понял, что я его раскусила?
– Он самый опасный из них, – предупредил чумазый мальчуган. – Они его слушаются.
– А он им, видимо, не очень доверяет, раз лично наблюдал за нами… Сколько их всего?
– Не знаю. Человек шесть-семь. Вместе всегда держатся только Пепе, Диего… это тот, с бородой… и одноглазый Хуан. Другие приходили, уходили, я видел их мельком…
– Кого ты видел? Вспоминай!
Мальчишка наморщил лоб под спутанными вихрами.
– Была одна сеньора, рыжая… И еще сеньор с усиками, одевается как хлыщ, они называли его Биготе…
– Хорхе! – возопила Кончита. – Когда ты его видел?
– В последний раз – вчера утром. Он пришел откуда-то, стал ругаться с Пепе. Меня выгнали, чтобы не подслушивал, но я все равно поймал пару-тройку слов. Они ругались очень громко. Биготе орал, что не позволит убить Конни, а Пепе говорил ему: заткни пасть, без тебя решим…
– Господи, он за меня заступался! – Кончита прижала руки к груди.
– Мне кажется, сеньора, они хотят его убить. После той размолвки Пепе что-то шепнул Диего, и тот положил руку на свой карабин. Тогда-то я и решил сбежать. Не по пути мне с ними. А заодно и вас хотел предупредить – чтоб береглись. Они ведь и вас могут… как Биготе… Шлепнут и глазом не моргнут.
– Где они? – прервала Анита скороговорку подростка. – Где они прячутся?
