– Я смотрю, крепко вы тут договорились, – заметил Афонин.
Молчали. Ели из консервных банок, запивали из одной кружки по очереди.
– Нет, ребята, а это правда здорово! – опять не выдержал Спиркин. – Я ведь, честно говоря, даже не знаю, кто вы, и не хочу знать… Ты, может, меня обвешиваешь там, в магазине. А ты, чего доброго, пиджак с меня снимешь на темной аллее…
– Кто, я? – спросил Слон.
– Не важно. Но вы как друзья. В самом деле. У меня правда таких еще не было!
– Ну и зря, – сказал Султан. – Дружить – это, брат, тоже надо стараться. Вот у меня, скажем, друзей хватает. Что-что, а друзей… День рождения – полная квартира, сажать некуда…
– Все торгаши? – спросил Афонин.
– Не только. Торгаши тоже люди, – сказал нравоучительно Султан. – А еще, между прочим, врачи. У меня врачи друзья. Профессор один по ухо-горло-носу. Невропатолог-доцент, жена в филармонии…
– Ты им мясо? Вырезку? – спросил Афонин.
– Я им – дружбу!
– Но и мясо тоже, верно? Ох, не люблю я вашего брата! – заметил Афонин. – Заграбастали всё на свете. Эти ваши ухо-горло-носы! Очереди отчего? Оттого, что все без очереди – такие, как вы! Кормите-лечите друг друга!
– Откуда столько завистливых людей? – отвечал беззлобно Султан. – Вот у меня жена такая. Сейчас вернемся – спросит: как, мол, провели время? Надо отвечать: плохо. Тогда пожалеет. Тогда она хорошая. А скажешь “хорошо” – лопаться будет от зависти…
– А у меня умер друг, ребята, – сообщил Слон. – От водки умер, верите – нет. Пил, пил и бросил. И всё – умер. Похоронили этой весной.
– Теряем друзей, это ты правильно сказал, – включился Крокодилыч. – Вот у меня еще в армии был дружок, можно сказать, самый близкий. Вместе на заводе начинали. Потом я женился, он женился, у него ребенок, у меня двое, всё уже не то. Одна жена другой не понравилась, не так приняла, видишь ли, ну и пошло все вкривь да вкось, уже не выправить…
– А я свою боюсь, – вдруг признался Афонин. – Вот с места мне не встать. Боюсь, да и всё. И не то что она там пишет куда-то или в партком – ничего этого нет, ведет себя нормально. Настроением действует. Знаете как? Вот молчит, а ты уже нервничаешь. Что-то ей, значит, не так, чем-то не угодил, начинаешь думать! Вот так молчанием и скрутила, надо же…
– Тебя скрутишь, – усомнился Султан.
– Нет, моя-то как раз разговорчивая, – заявил Крокодилыч. – Как откроет рот…
– Ну, твоя! – сказал Слон. Очевидно, жену Крокодилыча знали.
Посмеялись дружно.
– Слушайте! – сказал опять с воодушевлением Спиркин. – Что ж мы, так вот и расстанемся в конце концов? Даже жалко, ей-богу! Давайте хоть изредка встречаться!
– А зачем? – удивился Крокодилыч. – Что нам встречаться? Вот мы с ними за два года – ни разу. А что у нас общего-то? Это мы здесь вместе, в куче, вон идем неизвестно куда, да и то в последний раз.
– Почему в последний?
– А потому, что больше на сборы не возьмут. Старые мы. Так что вряд ли увидимся. Разве что где-нибудь случайно.
– Почему ж это? Крокодилыч!
– Иван Корнилыч меня зовут. Спать, что ли? Костер оставляем? Продукты – где они? Пиджак чей, уберите, – уже распоряжался Крокодилыч.
Затихли.
И возник теплоход – гирлянды огней, музыка, уже совсем близко, так что видны были силуэты людей на палубах, слышны голоса, чей-то смех. И все это проплыло, жизнь напомнила о себе и скрылась, стало опять темно и тихо, трещал костер…
Рано утром на необитаемом острове оказался человек с лодкой. Его обнаружили в зарослях камыша – увидели сначала майку с иностранной надписью и наконец всю фигуру – человек стоял в лодке и сматывал спиннинг.
– Алло! – позвали его. – Привет!
Человек обернулся, на лице его выразились удивление и испуг, но незнакомцы, несмотря на свой странный вид, не обнаруживали никаких агрессивных намерений. Он отозвался вежливо:
– Привет! – И продолжал на них смотреть.
– Палатка там чья, ваша?
– Моя.
– А лодка?
– Тоже моя.
– Не продадите?
– Что?
– Лодку.
– А что, есть покупатель? – Незнакомец был, видно, не лишен юмора.
– Я, – сказал Султан, ведший эти переговоры, и для ясности вытащил пачку денег.
– Ого, – отреагировал человек. – Я бы с удовольствием, но лодка казенная, с турбазы.
– Понятно. А вы кто? Физик?
– Почему именно физик?
– Похожи.
– Нет, не физик. Химик.
– Что, серьезно? Химик? Это где же ты химичишь? На автобазе? В магазине?
– Почему – в магазине?
– Ну а где?
– Я действительно химик. Химик-органик, кандидат наук, – заверил незнакомец. – У меня отпуск.
– Ну вот что, товарищ кандидат, мы люди военные, правда, без формы, но у нас задание. Спецзадание стратегической важности. Нам нужно выбраться с этого проклятого острова. Что будем делать?
– Не знаю, – сказал Химик.
– Возьмем тебя в плен, что ли? Вместе с лодкой? Как, товарищ лейтенант? Или давай добровольно. Как тебе лучше?
Теперь они представляли забавное зрелище: Химик сидел на веслах, Герман с Султаном на корме, остальные кто где, в том числе и за бортом – плыли, держась за корму. Лодка, осевшая почти до краев, шла медленно, временами зачерпывала воду, но шла. Пассажиры подбадривали:
– Давай, еще немного. Может, сменить?
– Да уж сидите, не двигайтесь, – говорил Химик и греб. – Куда-то вы меня тащите, потом не выберешься.
– А чего тебе выбираться? Ты теперь с нами. И не надо никуда выбираться. Зачем? Разве плохо? – разглагольствовал Султан. – Как, товарищ лейтенант, примем его? Только у нас, учти, устав. Довольно строго. Слово командира – закон. Кто ты там есть – кандидат наук или кто, сейчас не имеет значения. Всё это – там. Хитрый ты там, или жадный, или перед начальством тянешься, или у бабы под каблуком… Здесь ты – другой человек. Один за всех, все за одного, понял?
– Сам умри, а товарища выручай! – догадался Химик.
– Ребята, он мне нравится! – заключил Султан. – Всё, мы его берем. Мы тебя берем! Как, товарищ лейтенант?
Так их стало семеро.
Теперь, достигнув дощатого причала и привязав лодку, они поднимались в гору.
Начинался парк. Культурный, ухоженный парк, принадлежавший, по-видимому, какому-то санаторию: стройные деревья, газоны, вдали – беседка из белого камня.
И уже встречались люди – старик в шляпе и женщина, сидевшая на скамейке, и еще две женщины, посторонившиеся, уступая дорогу компании. Все они, как и те, кто встречались позднее, были в годах, старики; похоже, в этом странном парке совсем не было людей иного возраста. Старики здоровались, пришельцы отвечали им и продолжали путь, провожаемые взглядами.
