«Судьбы цивилизации, – утверждал он в «Boston Gazette», – ныне неразрывно связаны с судьбой России. А грандиозное сражение, от исхода которого зависит всеобщая свобода, вызывают глубокое волнение в сердцах людей самых разных национальностей»
618.
Эту особую миссию России осознавали и многие американцы. В письме от 11 декабря 1812 года русскому посланнику в США А. Я. Дашкову известный американский юрист, в будущем федеральный судья, Джозеф Хопкинсон с сочувствием писал: «Не могу не поздравить вас с развитием событий в России, насколько об этом можно судить по последним сообщениям из Англии. Знакомство с ними, без сомнения, вселило в вас такое же чувство ликования и уверенности, как и в меня. Момент тяжелых испытаний, опасный кризис позади и положение прочно. Москва захвачена, но страна не обескуражена. Народ, способный своими руками сжечь древний и великолепный город… народ, способный бросить горящие факелы в дворцы своих князей и храмы своего бога, оставить и разрушить жилища своих предков и родные дома – такой народ непобедим! Какое беспримерное величие души!… В этот час Россия завоевала больше подлинного, непреходящего величия, чем Франция всеми своими победами и завоеваниями»
619.
Описание героизма русского народа на страницах американских газет не могло не влиять на чувства и настроения в американском обществе. Уважение к успехам русских помогало усилению патриотизма у самих американцев.
К началу 1813 г. в США сложилась крайне нестабильная ситуация
620. Просчеты главнокомандующих, как следствие военные поражения, отступление армии и банальное дезертирство стало обыденным явлением. Американцы чувствовали себя униженными. Британские газеты откровенно высмеивали генералов молодой республики. Американская армия была малочисленна, войска ополчения неопытны
621. Оценивая результаты осенней военной кампании 1812 г., Конгресс возложил всю вину на военного министра. В декабре Уильям Юстис подал в отставку, не имея необходимого военного опыта, так как военное министерство из-за отсутствия генерального штаба должно было не только обеспечивать нужды армии, но и разрабатывать военные операции
622. В отставку ушел и военно-морской министр Пол Хэмилтон. Причиной тому послужил не провал морских операций (на протяжении 1812 г., военно-морской флот США одержал ряд крупных побед)
623, а испорченная репутация Хэмилтона (он был сильно пьян на балу в честь успешной атаки британского 38-пушечного фрегата). Президент Мэдисон поручил эту должность лидеру республиканцев Пенсильвании Уильяму Джонсу, человеку добросовестному но неспособному к военному управлению
624. 13 января 1813 г. на должность военного министра президент назначил участника Войны за независимость Джона Армстронга (1758–1843), который имел немалый опыт в военной службе и в военном строительстве, а также в политических интригах. Он поддержал Мэдисона на выборах, когда республиканцы Нью-Йорка выступали за Клинтона
625.
В начале февраля 1813 г. Армстронг предложил свой план войны: завоевание Верхней Канады через оз. Онтарио, захват г. Кингстон и столицы г. Йорка. Генерал Гаррисон должен был отвоевать Детройт. Победоносный план был утвержден уже на следующий день. Армстронг спешил, он надеялся осуществить задуманное до начала выборов губернатора штата Нью-Йорк. В апреле 1813 г. американские войска захватили г. Йорк и сожгли в нем здание парламента, в мае вытеснили англичан с ниагарской границы. Но пройти вглубь Канады им не удалось
626. Как уже отмечалось, при помощи американской озерной флотилии войска под командованием Гаррисона в сентябре отвоевали Детройт, разгромили объединенные силы англичан, канадцев и индейцев в битве возле реки Темза. Озеро Эри осталось под контролем США
627. Впервые за два года войны американские войска укрепили свое положение. Восхищенный первыми военными успехами, Мэдисон заявил: «…милиция – это великий оплот обороны и безопасности свободных государств»
628. Он также подчеркнул, что штаты могли бы взять на себя обязанность оплачивать расходы милиции, призванной на федеральную службу. Министр военных дел Армстронг, оценивая половинчатость успехов и в большей степени нестабильное положение американских войск, предложил введение всеобщей воинской повинности. Тем самым вызвав крайнее недовольство не только среди федералистов, но и у однопартийцев-республиканцев.
Война продолжалась, и правительство, несмотря на все тяготы переносимые населением, большую часть расходов направляло на военные нужды. Каждая мера правительства, направленная на увеличение финансирования военных действий, была связана с увеличением налогов и тарифов. Это вызывало крайнее недовольство среди политических оппонентов правительственного курса и населения в целом
629. Из финансового доклада секретаря казначейства Уильяма Джонса: «…расходы последних девяти месяцев по сравнению с прошлыми годами складываются в следующем: 1. Гражданские нужды и все расходы гражданско-правового характера, включая иностранные и внутренние – 900 000 долл.; 2. Погашение кредитов по государственному долгу – 10 510 000 долл.; 3. Расходы на содержание армии и флота – 17 820 000 долл.»
630. Цифры свидетельствуют, что львиная доля расходов шла на военные нужды.
Все тяготы войны ощутили на себе не только необученные американские войска, но и местное население. Еще 26 декабря 1812 г. британцы объявили о блокаде Чесапикского и Делавэрского заливов, а весной 1813 г. распространили блокаду на все американские порты, за исключением портов Новой Англии. Среди донесений, которые Уоррен направил в Лондон, было письмо агента из Бостона, датированное 24 февраля 1813 г.: «Непопулярность войны быстро растет… и бедствия увеличиваются среди основной массы населения в восточных графствах. Штат скоро столкнется с голодом…»
631
