В воздаяние за подвиги самоотвержения, мужества и храбрости и даже за простое исполнение воинского долга в военное время, в Императорской Российской армии, за ее свыше чем двухвековое существование, был установлен ряд боевых орденов, которыми, по представлению начальства отличившегося или же лично Верховным вождем армии и флота, могли быть награждаемы генералы, штаб– и обер-офицеры. В особом положении стоял высший военный орден Империи – орден Св. Великомученика и Победоносца Георгия (четыре степени), который жаловался не только Государем Императором, но также (и это было более нормальным способом пожалования) особою Георгиевской Думой, составленной из кавалеров этого ордена и рассматривавшей представления к ордену отличившихся, на основании особого статута, который был создан при установлении ордена в царствование Императрицы Екатерины Великой и пересоставлен незадолго до Мировой войны.
К этому же ордену причислялось и Георгиевское оружие, представлявшее собою как бы пятую степень ордена для офицеров, и Георгиевский крест и Георгиевская медаль для награждения нижних чинов. Каждая из этих двух последних наград имела также по четыре степени.
Награждение георгиевскими наградами влекло за собою известные преимущества по чинопроизводству для кавалеров ордена Св. Георгия и некоторое увеличение денежного оклада для кавалеров Георгиевского креста (солдат).
В 1917 году Февральская революция уничтожила все Императорские и Царские ордена и ввела новый способ награждения орденом Св. Георгия и Георгиевским крестом – по присуждению офицерских и солдатских дум, причем, например, солдатская дума могла присудить Георгиевский крест офицеру. Новые кресты, в отличие от орденов Императорского периода, должны были иметь на ленте ордена особую лавровую ветвь. Случаи присуждения Георгиевского креста («солдатского») имели место. Случаев присуждения ордена Св. Георгия, по-видимому, не было.
Октябрьская революция смела и эту новую революционную награду.
На всей территории России настала Гражданская война. Она приняла затяжной характер и продолжалась в Европейской России три года, а на Дальнем Востоке России – значительно дольше. Война эта, конечно, велась столь же интенсивно, как и война Мировая, несколько отличаясь от последней только в мере применения техники. Так же гибли добровольцы офицеры и солдаты Белых противокоммунистических армий от огня своих красных противников, так же проявлялись подвиги храбрости одними, так же хорошо или плохо выполняли свой долг другие. Во многом, однако, Гражданская война была более жестокой, чем война на внешнем фронте страны: каждый участник борьбы выбирал себе фронт, на котором он решал сражаться – сам, и шел туда, куда его влекло не только обязательное выполнение долга, как то было в войне с внешним врагом, но и твердое личное убеждение в необходимости спасти родину от развала. Стоявший напротив становился не только противником, но и врагом… как ни тяжел был плен в Мировую войну, он все же существовал и, при всей своей неприглядности, обеспечивал пленнику жизнь. Не то было в войне Гражданской, в ней не было плена, и белый боец, попадая в руки красных, знал, что он обречен на издевательство и мучительную смерть. Если это было только относительно верно для белых солдат, то для белых офицеров это было несомненно.
И потому в боях на фронте Гражданской войны порой и мужества, и храбрости нужно было проявить больше, чем на поле сражения войны внешней.
Бойцы Белого фронта только с течением времени стали пополнять свои ряды обязательным призывом. Сначала этими пополнениями являлись добровольцы, как офицеры, так и солдаты, и потому сначала казалось, что и наградой за подвиги храбрости будет только сознание исполненного долга. Однако боевые награды во все времена и у всех народов являлись одним из стимулов, побуждающих воинов к подвигам, и несомненно, что так было и в Гражданской войне, несмотря на то, что она велась во имя идеи и в основу ее легли высшие человеческие побуждения.
И потому перед теми, кто вел вперед Белые армии, неизбежно встал вопрос о том, как наградить за подвиг сильных и храбрых и как побудить к деятельности слабых и робких. Надо было решать вопрос о боевых наградах.
И вопрос этот, так или иначе, был разрешен на всех четырех фронтах Гражданской войны в России. Солдаты, а на большинстве фронтов и офицеры награждались боевыми орденами или производились в чины за особые отличия. Офицерские ордена жаловались на фронте адмирала Колчака, генерала Миллера и генерала Юденича. На первом фронте было установлено пожалование даже орденом Св. Георгия, чего не приняли два другие участка Гражданской войны.
Несколько особняком стоял Южный фронт – фронт генерала Деникина. Тут ордена (но не орден Св. Георгия) давались только в Донской армии. В армии Добровольческой, а потом, с объединением командования, и в Вооруженных силах на Юге России – вопрос этот был разрешен принятием принципа, который гласил о невозможности награждения старыми русскими орденами за отличие в боях русских против русских… И потому армия генерала Деникина орденов не имела, и только отдельные периоды наиболее напряженной боевой деятельности отмечались установлением того или иного знака, который не был орденом уже потому, что жаловался всем участникам этого периода и был сходен с теми медалями, которые в Императорский период жаловались за участие в кампании. Такими на Юге России были знаки за «Первый генерала Корнилова Кубанский поход» (Ледяной поход), знак за поход отряда генерала Дроздовского из Ясс на Дон и др.
B своих записках
[161] генерал барон Врангель говорит по этому поводу: «В армиях генерала Деникина боевые подвиги награждались исключительно чинами. При беспрерывных боях многие получили в течение двух лет несколько чинов, и в штаб-офицеры и даже в генералы попадали совсем юноши. Являясь по своему чину кандидатами на высшие должности командиров частей и высших соединений, они не обладали ни достаточной зрелостью, ни должным опытом. Необходимо было, кроме чинов, ввести в армии другой вид боевых отличий»…
Естественно, что при таком взгляде, который вытекал из создавшегося положения, и при соблюдении основного принципа по отношению к старым Императорским орденам – оставался один выход – учреждение нового ордена.
Обстановка требовала принятия в этом вопросе определенного решения, и новый Главнокомандующий Русской армией в Крыму, генерал барон Врангель, принявший на себя подвиг командования, всегда быстрый и решительный в своих действиях, принял его и 30-го апреля 1920 года, в Севастополе отдал приказ
[162], который начинался словами:
«Тяжкая борьба за освобождение России от захвативших власть насильников продолжается.
В этой борьбе доблестные воины Вооруженных Сил Юга России проявляют исключительные подвиги храбрости и мужества и беззаветного самоотвержения, памятуя, что “Верою спасется Россия”.
Для увенчания славой героев и увековечения деяний их в памяти потомков, учреждаю орден во имя Святителя Николая Чудотворца
[163], постоянного молитвенника о Земле Русской.
