Удивительно цельная натура был этот капитан Гибер.
Никогда не видав капитана Гибера, я много слышал о нем, и вот теперь, через четыре месяца после его героической кончины, хочется вспомнить о другом его подвиге, совершенном еще на внешнем фронте юным подпоручиком, во имя того же лозунга, с которым погиб он 15 июля под Царицыном.
Осенью 1914 года, когда наши войска, победоносно продвигаясь к Кракову, форсировали реку Сан, главным местом переправы группы генерала Крузенштерна была избрана деревня Брандвица. 89-й пехотный Беломорский полк должен был демонстрировать переправу ниже по Сану, у деревни Кемпа.
Какой из двух пунктов, избранных для переправы, будет главным, конечно, в войсках никто не знал.
И вот молодой офицер, бывший всего лишь младшим офицером в команде беломорских разведчиков, своим ясным пониманием долга делает из демонстративной переправы героический пример, на котором должны будут учиться солдаты, а не «товарищи», будущей Российской армии.
Переправу у Кемпа обороняли тирольские стрелки. Стреляя разрывными пулями, они развили настолько интенсивный и меткий огонь, что перебивали канат, на котором держался паром с переправлявшимися беломорцами.
Под градом пуль переправив на неприятельский берег из 500 человек менее половины, подпоручик Гибер окопался и… оказался совершенно отрезанным от своих, т. к. заградительный огонь подвезенной австрийцами артиллерии уничтожал всякую возможность подать ему людей, патроны и продовольствие.
Время шло. Положение маленького отряда становилось критическим. Не ранеными осталось не более 50 человек. Австрийские атаки отбивались все с большими и большими трудами. Люди устали, сменять их было некем, заснуть – значило погибнуть.
Но побуждаемые примером своего юного начальника, солдаты не теряли присутствия духа и умудрялись при отбитии атак захватывать пленных, которые и ухаживали за нашими ранеными, заряжали винтовки, т. к. защитники клочка берега не могли оторваться от бойниц, где стреляли из отбитых у противника австрийских ружей; русские винтовки, лишенные патронов, лежали около, они должны были отбить последнюю атаку.
Видя безвыходное положение русских, австрийцы предложили им сдаться.
Как же ответил подпоручик Гибер фон Грейфенфельс на это предложение, гарантировавшее ему жизнь?
Переплывший через Сан охотник принес краткое донесение начальника отряда: «Мне предлагают сдачу, я считаю ее позором. С 50 оставшимися людьми я буду пробиваться на соединение к нашим частям, переправившимся у Брандвицы.
В голове и хвосте “колонны” понесут фонари; прошу на всем нашем 4-верстном пути сквозь толпу неприятельского расположения помогать огнем нашей артиллерии.
Дай Бог победы родине! Лучше смерть, чем плен!»
Таково было приблизительно донесение, характеризовавшее геройский порыв молодого офицера.
С немым ужасом следили беломорцы с русского берега, как собирались на верную смерть их друзья!
Но попытка пробиться не удалась! Силы были слишком неравны, и маленькому отряду пришлось вернуться в свои облитые кровью окопы.
Раздосадованный неудачей подпоручик Гибер, в сопровождении одного лишь солдата, вновь «переходит в наступление» и благодаря тому, что у сонных австрийцев винтовки оказались без штыков, наши два героя уничтожают еще более 20 врагов!
Наступало утро. В австрийских окопах было заметно оживление, слышно было, как примыкались штыки, по-видимому, готовилась последняя атака, отбить которую уже не было сил!
Русские мысленно прощались с близкими, прощались с жизнью!
Наступал конец, о сдаче не было и речи.
Лучше смерть, чем плен!
Но вдруг в австрийском лагере все стихло. Атаки не последовало, а потом высланные вперед разведчики принесли ошеломляющую новость – противник отходит.
Обойденные с тылу переправившимися у Сандомира русскими войсками, австрийцы поспешно отступали. Судьба чудом спасла истерзанных беломорцев.
Это было в 1914 году.
Уцелевший среди невероятного огня подпоручик Гибер, у которого была пробита неприятельской пулей кокарда на фуражке, конечно, попал в Добровольческую армию и здесь погиб, оставшись верным все тому же лозунгу чести: «Лучше смерть, чем плен».
И это в то время, когда по всей Европе люди сдавались тысячами!
Да, много героев было в старой русской армии, но и среди них капитан Гибер фон Грейфенфельс был ярким исключением!
Жаль его!
Л.Г. Семеновский
Мобилизация офицеров
Наконец раздалось давно желанное слово! В Киеве, пережившем за последние два года десяток всевозможных окрасок, в Киеве, где бывшие русские офицеры появлялись в чуждой им форме украинской сепаратной армии, загнанные в нее голодом или ошибочно понятой целью постановки гетманской буффонады, в Киеве, где под красной тряпкой интернационала губили и убивали русских офицеров, в этом многострадальном городе русской властью объявлена мобилизация русских офицеров в русскую армию.
Слава Богу, кончилось время добросовестного и злостного заблуждения, кончилось время произвольного выбора места службы теми, кто от колыбели готовился занять одно только место в рядах русской армии на защиту Великой России.
Кончилось время произвольной продажи офицерского мундира, продажи боевого опыта оптом и в розницу, кончилось время, когда бывший командир корпуса, георгиевский кавалер, не желавший поступать в украинскую армию, должен был служить в том же Киеве сторожем в гараже Красного Креста.
Кончился нелепый период спекуляции на звание «бывшего» офицера, сменившего оружие на лакейскую салфетку и георгиевский крест на значок официанта.
Кончилось кошмарное время, когда звание «бывшего» офицера было лучшим патентом на мученическую смерть в стенах чрезвычаек во имя «свободы, равенства и братства», или на площадях города во имя торжества грязного красноармейского сапога.
Раздался мощный призыв: долой все пересуды, долой все крупные спекуляции – Русь призывает на свою службу тех, кто клялся ей в верности в былые светлые дни!
И нет места рассуждениям, нет места отговоркам – все, кто с честью носил имя русского офицера, кто недаром получил право носить так ненавистные красным разбойникам погоны, все те уже добровольно вступили в ряды армии, спасающей Русь; все, кто еще раздумывает и вспоминает старые, бессмысленные сказки и провокации о «неприемлемости добровольческой программы», на чем спекулировали упорно не желавшие рисковать своею драгоценною жизнью, теперь рискуют получить вполне «приемлемую» программу – полевой суд за дезертирство. Тот, кто рискует за счастье родины жизнью честных, не пожалеет и изменивших ей во имя личных интересов!
Довольно бредней, довольно хватанья за свое маленькое благополучие, купленное ценою отказа от офицерской чести – призывом свыше всем, кто имел когда-то честь носить погоны русского офицера, открыть широкий путь в ряды своих былых боевых товарищей, в ряды тех, что, презрев опасности, забыв родной кров, забыв свои семьи и личный покой, донесли из далекого, затерянного на Северном Кавказе Екатеринодара обагренное кровью Корнилова знамя русских добровольцев до измученного Киева, и кто донесет его чистым до стен уже недалекой Москвы!
