Франческе пришлось потормошить ее – она задумалась так глубоко, что даже не заметила, как подали пудинг.
«Если я поселю Меллерша в своей комнате, – думала миссис Уилкинс, рассеянно накладывая себе десерт, – я рискую утратить все те чувства, которые сейчас к нему испытываю. С другой стороны, если я поселю его в свободной комнате, я не дам миссис Фишер и леди Каролине пригласить своих гостей. Правда, в данный момент не похоже, чтобы они испытывали такое желание, но ведь наверняка, побыв здесь еще несколько дней, либо одна, либо другая возжаждут кого-то осчастливить, а из-за Меллерша не смогут этого сделать».
– Это проблема, – произнесла она, нахмурившись.
– Что именно? – спросила Скрэп.
– Куда поселить Меллерша.
Скрэп удивилась:
– Но разве одной комнаты для него недостаточно?
– О да, достаточно. Но тогда не останется ни одной комнаты для кого-то, кого захотели бы пригласить вы.
– Я точно не захочу, – сказала Скрэп.
– Или вы, – миссис Уилкинс посмотрела на миссис Фишер. – Роуз, конечно, не в счет. Уверена, она будет только счастлива разделить комнату со своим мужем. Это на ней прямо написано.
– Позвольте… – сказала миссис Фишер.
– Позволить что? – с надеждой повернулась к ней миссис Уилкинс, полагая, что на этот раз слово служит вступлением к какому-то ценному предложению.
Но никаким вступлением оно не было. Оно было само по себе. И от него, как и прежде, веяло холодом.
Однако миссис Фишер приняла вызов и приспособила его к фразе:
– Позвольте, правильно ли я понимаю, что вы собрались зарезервировать вторую комнату исключительно для пользования вашей семьей?
– Он не моя семья, – ответила миссис Уилкинс. – Он мой муж. Видите ли…
На этот раз миссис Фишер не смогла сдержаться – ну до чего невыносимая манера!
– Ничего я не вижу, а только слышу, и то поневоле!
Но миссис Уилкинс, совершенно, как миссис Фишер и опасалась, невосприимчивая к отповедям, немедленно повторила свое нелепое вступление и пустилась в длинное и чрезмерно неделикатное рассуждение о том, где лучше спать этому человеку по имени Меллерш.
Меллерш! Миссис Фишер, помнившая Томасов, и Джонов, и Альфредов, и Робертов былых дней – простые имена, ставшие прославленными, – подумала, что это чистой воды нелепость, быть крещеным Меллершем; ну еще бы, он же женился на миссис Уилкинс, а это тоже кое о чем свидетельствует. И вообще, о чем тут рассуждать? Она, будто предвидя его приезд, лично позаботилась о том, чтобы в комнате миссис Уилкинс находилась вторая кровать. Есть вещи, которые не обсуждаются, а просто делаются. Многое из связанного с мужьями не обсуждается, и втягивать всех собравшихся за ужином в дискуссию на тему, где одному из них спать – верх неприличия. Как и где мужья спят, должно быть известно исключительно их женам. Иногда им это неизвестно, и тогда в браке случаются неприятности, но и их не обсуждают из соображений приличий. По крайней мере, так было в ее времена. А выслушивать, стоит или не стоит мистеру Уилкинсу спать вместе с миссис Уилкинс, и почему стоит или не стоит, как неинтересно, так и неделикатно.
Она смогла бы вернуть разговор в рамки приличия, если бы не леди Каролина. Леди Каролина поощряла миссис Уилкинс и вовлекалась в дискуссии столь же несдержанные, как и сама миссис Уилкинс. Несомненно, ее на это подталкивало кьянти, но разве это оправдание. И, что примечательно, леди Каролина была целиком за то, чтобы отдать единственную свободную комнату миссис Уилкинс. Она принимала это как должное. Все другие варианты были, на ее взгляд, невозможными, она так и сказала: варварскими. Миссис Фишер так и подмывало спросить леди Каролину: разве она никогда не читала Библию? Там ясно сказано: двое станут одной плотью. Следовательно, одна спальня. Но миссис Фишер промолчала. Она ни за что не стала бы ссылаться на такие тексты в присутствии незамужней.
Оставался один способ поставить миссис Уилкинс на место и спасти ситуацию: объявить, что она сама намеревалась пригласить подругу. Она имеет на это полное право – они все это подтвердили. Помимо того, что это неприлично, это просто чудовищно, что миссис Уилкинс вознамерилась монополизировать единственную свободную спальню, в то время как в ее спальне имеется все необходимое для ее мужа. Может, она действительно кого-нибудь пригласит – ну, не пригласит, предложит приехать. Например, Кейт Ламли. Кейт вполне может позволить себе оплатить свою долю, к тому же она одного с ней возраста и знает большинство из тех, кого знает или знавала она сама. Кейт, конечно, не была в центре событий, ее приглашали только на большие приемы, а не на приемы в узком кругу, так что она всегда была где-то с краю. Есть люди, которые всегда остаются с краю, и Кейт из таких. Однако часто такие люди оказываются вполне приятными, даже приятнее других, поскольку способны на благодарность.
Действительно стоит подумать о Кейт. Бедняжка никогда не была замужем; трудно ожидать, что все могут побывать замужем; но она была вполне комфортабельно устроена – не то чтобы очень, но в достаточной степени для того, чтобы оплатить свои расходы и быть благодарной. Да, Кейт – это решение. Если она приедет, то миссис Фишер одним махом укажет Уилкинсам на их место и предотвратит попытки миссис Уилкинс захватить больше одной комнаты. К тому же миссис Фишер избавится от одиночества – духовного одиночества. Она нуждалась в физическом одиночестве между трапезами, но ей совсем не нравилось одиночество души. В то время как последнее вполне вероятно в обществе этих молодых женщин с совершенно чуждыми ей мыслями и интересами. Даже миссис Арбатнот, судя по ее дружбе с миссис Уилкинс, было свойственно инакомыслие. В Кейт она обретет поддержку. И Кейт не станет вторгаться в ее гостиную, ибо она дама кроткая и сговорчивая, а во время трапез будет рядом и окажет миссис Фишер необходимую поддержку.
В тот момент миссис Фишер ничего не сказала, но потом, когда они все собрались в большой гостиной вокруг дровяного камина – миссис Фишер обнаружила, что в ее гостиной камина нет, и поскольку вечера еще оставались прохладными, была вынуждена проводить их вместе со всеми – потом, когда Франческа подала всем кофе, а леди Каролина принялась отравлять воздух сигаретой, миссис Уилкинс, довольная, с явным облегчением заявила:
– Что ж, если никому эта комната не нужна и ее не будут никак использовать, я буду очень рада, если Меллерш сможет там разместиться.
– Конечно, там он и должен быть, – сказала леди Каролина.
И тут заговорила миссис Фишер.
– У меня есть подруга, – произнесла она своим низким голосом, и все остальные вдруг умолкли.
– Кейт Ламли, – сказала миссис Фишер.
Все молчали.
– Может быть, – обратилась миссис Фишер к леди Каролине, – вы с ней знакомы?
Нет, леди Каролина не знала Кейт Ламли, и миссис Фишер, не удосужившись спросить о том же остальных, потому что откуда им знать Кейт Ламли, продолжила:
