— Почему? Ответьте мне на один единственный вопрос: ПОЧЕМУ?! — глава министерства требовательно посмотрел на достаточно рядового сотрудника. — И не делайте вид, что не понимаете, о чём я.
— Как показал опыт департамента полиции Токио, соседи по цеху могут очень сильно ошибаться. Простите, оговорился; коллеги по цеху.
— Это ваше последнее слово?
— Всего доброго, господин министр.
— Тогда и от меня вам напоследок: если ваше решение покажется мне необъективным, а оно наверняка покажется, я подключу все свои возможности для его скорейшего пересмотра.
— Ваше святое конституционное право, — вежливо поклонился Тоору из положения сидя. — Апелляций никто не отменял. Представитель государственного обвинения тоже умеет их писать, если что.
Министр открыл рот, чтобы что-то возразить, но судья уже отключился.
— Хм, — а дальше он весело потёр себя подмышками.
Ещё буквально какую-то неделю назад этот самый разговор выглядел бы совсем иначе, случись он до его знакомства с одним из волейбольных клубов.
По крайней мере, в адрес министра он от себя уж точно ничего подобного не ожидал. Более того: всё ту же неделю назад он бы автоматически исполнил всё, что бы ему ни сказали.
Но знакомство со спортом состоялось. Такое интересное знакомство, особенно после полувека жизни.
Как состоялась и встреча с Юмико, которая на удивление точно соответствовала заочному описанию от Ваки Коюмэ.
Спорить с министром раньше судья бы не стал — по целому ряду причин. Сейчас же, одна отдельно взятая волейболистка перевешивала все эти резоны, вместе взятые (плюс инстинкт самосохранения впридачу).
— А ради чего ещё жить и бороться? — вздохнул Тоору, смахивая в сторону лицо девчонки, вставшее перед глазами благодаря изображению с нейро-концентратора.
Ну и, справедливости ради, планируемое им решение являлось однозначно законным, с его персональной точки зрения. А за законность любому судье периодически сражаться приходится.
***
— … ввиду невозможности полной и объективной оценки всех обстоятельств на текущий момент… принимая во внимание общественный резонанс и социальную неоднозначность… — судья монотонно читал строку за строкой.
— Эй! — Рейко тихонько щелкнула ногтем указательного пальца по запястью школьницы.
Цубаса ойкнула и разжала руку: на тыльной стороне ладони модели остались следы её ногтей.
— Извини. Машинально, — старшеклассница попыталась усилием воли переключить мысли с панического ожидания хотя бы даже и на мимолетный разговор с актрисой.
— … оставить Асаду Масахиро под стражей! — Судья оторвался от бумаг и поднял глаза.
— Бл*дь, — почти равнодушно вздохнул Маса в полной тишине.
Из-за встроенных микрофонов слово прозвучало на весь зал.
— … С возможностью выхода под залог в сумме восемьдесят миллионов иен! — после паузы продолжил оглашения решения чиновник.
— Уф-ф! — выдохнула сидящая слева Коюмэ.
— Немало, — тут же тихо вставил Рюсэй. — Но в рамках. Через два часа выйдет, обещаю.
Тут и там по залу начал раздаваться ропот.
— Я НЕ ОКОНЧИЛ! — судья повысил голос и стукнул молотком в тарелку. — Залог может быть внесён исключительно государственной организацией! Поскольку уполномоченный орган за кодом шесть-ноль-ноль-семнадцать подобное поручение уже оформил, Масахиро Асада является освобождённым под залог до следующего судебного заседания!
Маса, не дожидаясь повторного удара судейского молотка по тарелке, перепрыгнул через разделительный барьер и направился в их сторону.
— Хорошо, наручники сняли раньше, — пробормотала себе под нос красноволосая, украдкой смахивая что-то из уголка глаза.
— МАСАХИРО АСАДА! ПОЖАЛУЙСТА, ВЕРНИТЕСЬ НА СВОЁ МЕСТО! — прозвучал требовательный голос судьи. — Я ЕЩЁ НЕ ЗАКОНЧИЛ!
Под редкие смешки и вздохи зрителей светловолосый шёпотом выругался и полез обратно через разделительный барьер.
— Интересно, что это был за код организации? — прошептала пиар-менеджер на ухо маркетологу.
— Понятия не имею, — отмахнулся Рюсэй, глаза наблюдая за судейским столом развитием событий.
Маса занял своё место.
В зале стоял лёгкий гул.
— Министерство обороны, — хмуро проворчала Цубаса. — Ноль-семнадцать — это кто-то в министерстве обороны. Я даже знаю, кто.
Взрослые посмотрели на девочку задумчиво и вопросительное одновременно.
***
Телефонный разговор двух неустановленных абонентов. Беседа ведётся по-китайски.
— Нет. Мы никак не можем повлиять на решение суда.
— Сяо, я не спрашиваю вас, что вы можете. Я вам говорю, что нужно сделать.
— Зачем произносить имена вслух? — один из собеседников явно недовольно морщится, это слышно по интонации.
— Говорим через наш спутник. Не думаю, что стоит опасаться.
— Я в здании местного суда. Тут могут быть свои системы контроля.
— Пожалуйста, не переключайте меня на второстепенные детали! Ваша безопасность сейчас явно не является приоритетом! Вы хорошо услышали, что от нас требуется?!
— Да. — Сяо скрипит зубами. — В таком случае заявляю вам официально: я буду жаловаться на ваш неправомерный приказ руководству департамента. Вы сейчас командуете без учета текущей обстановки.
— Хорошо. Хотите официально? Давайте. Примите пакет. Подтвердите получение…
_______
Через минуту.
— … Сяо, вас понятно моё требование?
— Да. Но оно находится за рамками моей текущей компетенции.
— Вы пришли в организацию, чтобы рассказывать, как вам тяжело? Или чтобы работать?
— У меня нет технической возможности управлять судом Японии. Наши общие командированные по линии Канала знакомые допустили тут слишком много оплошностей.
— Всё настолько серьёзно? — кажется, голос одного из беседующих смягчается.
— Да. Говоря категориями местного суда, комбинация из чистосердечное признание и неопровержимых свидетельских показаний.
— Что в итоге?
— Итога нет. Процесс над нашим общим знакомым блондином плавно перешёл в процесс над Царём. Вы понимаете, о ком я?
— Да. Я понимаю, о ком вы. Продолжайте.
— Процесс разбит судом на самостоятельные эпизоды. Блондин оправдан по конфликту с нашими вольнонаёмными… — Сяо делает многозначительную паузу.
— Я понимаю, говорите дальше.
— Но теперь вторая часть процесса их объединила на скамье.
