Когда старый царь почувствовал приближение смерти, он передал своему сыну краткие наставления, заключавшие зрелую мудрость, накопленную им в течение долгого земного поприща. Читатель ясно почувствует в них ту горечь, которая переполняла душу старого Аменемхета со времени покушения на его жизнь приближенных. Он говорит своему сыну:
Внимай тому, что я говорю тебе.
Чтобы ты мог быть царем над землей.
Чтоб ты мог быть правителем стран,
Чтоб ты мог умножать добро.
Будь черствым в отношении ко всем подчиненным.
Люди остерегаются тех, кто держит их в страхе;
Не приближайся к ним один.
Не заполняй своего сердца братьями,
Не знай друзей,
И да не будет у тебя доверенных лиц —
В этом нет никакого смысла.
Когда ты спишь, принимай сам предосторожности,
Ибо не находится людей
В злой день.
Я давал нищему,
Я кормил сироту,
Я был доступен для простолюдина,
Как и для человека с положением.
Но евшие мой хлеб восстали на меня,
Те, которым я подавал руку, поднялись против меня.
Далее следует рассказ о неблагодарности людей, способных в конце концов покуситься на его жизнь, с целью подкрепить горький совет старого царя. Вероятно, вскоре после этого Сенусерт был послан с войском усмирять ливийцев на западной границе. Во время отсутствия принца в 1970 г. до н. э. Аменемхет умер после 30-летнего царствования. Спешно были посланы гонцы известить Сенусерта о кончине его отца. Не сообщая армии о случившемся, принц в ту же ночь поспешно покинул лагерь и направился в столицу Иттауи, где вступил на престол прежде, чем какой-либо претендент из числа гаремных сыновей успел опередить его. Все происшествие характерно для любой царской линии с древнейших времен на Востоке. Весть о смерти старого царя, случайно подслушанная в палатке Сенусерта, повергла в такой ужас вельможу по имени Синуха, что последний немедленно спрятался и при первой возможности бежал в Азию, где оставался много лет. Неизвестно, был ли он виновен в каком-нибудь поступке, вызвавшем неудовольствие принца-соправителя, или же у него были косвенные права на престол, освободившийся после смерти Аменемхета, но так или иначе его поспешное бегство из Египта служит другим красноречивым доказательством опасных сил, разнуздывавшихся со смертью фараона.
Предприятия династии Аменемхета за пределами Египта – в Нубии, Хаммамате и на Синайском полуострове – запечатлелись гораздо полнее в этих странах, нежели ее благодетельное и успешное правление в самом Египте; ее достижения, по меньшей мере поскольку они записаны, могут быть яснее прослежены за пределами страны, нежели дома. Поэтому удобнее сначала проследить чужеземные предприятия династии, чем начинать сразу с ее деятельности внутри страны. Благодаря десятилетнему опыту, приобретенному за то время, когда он был соправителем отца, Сенусерт I мог поддержать с полным блеском престиж своей династии. Он вполне доказал, что может руководить великими предприятиями, перешедшими к нему по наследству. Завоевание Нубии продолжалось по-прежнему; феодалы получили приказание доставить отряды, и Амени, впоследствии правитель Антилопьего нома, сообщает в своей Бени-Хасанской гробнице, что его отец, которого Аменемхет I назначил номархом, был теперь слишком стар, чтобы предпринимать такой поход, и что поэтому он сам как заместитель отца стал во главе войск Антилопьего нома и проник в Куш под начальством своего владыки Сенусерта I. Война, таким образом, была перенесена за вторые пороги в обширную страну, известную под названием Куш, часто появляющимся теперь в анналах, начертанных на памятниках, в то время как в эпоху Древнего царства это название встречается только один раз. Мы ничего не знаем о перипетиях кампании, но она не сопровождалась серьезными сражениями, так как Амени хвалится, что он вернулся назад, не потеряв ни одного человека. Номарх Элефантины, как и в эпоху VI династии, принимал видное участие в походе, и, быть может, в этой экспедиции был пойман слон, о котором он говорит в своей асуанской гробнице. Кампания интересна тем, что, насколько известно, она является первой из числа проведенных в чужой стране лично самим фараоном. Время экспедиции неизвестно, но она, без сомнения, предшествовала той, которая имела место спустя восемь лет после смерти отца фараона, ибо тогда Сенусерт I не считал уже более нужным руководить лично завоеванием юга. В следующую кампанию в Куш он отправил одного из своих военачальников по имени Ментухотеп. Последний оставил большую плиту в Вади-Хальфе, сейчас же ниже вторых порогов, гласящую о его победах и дающую нам первый список завоеванных чужеземных стран и городов, которым мы обладаем. К сожалению, мы так мало знаем о нубийской географии той отдаленной эпохи, что только одна страна из числа десяти поименованных может быть установлена по карте. Она называлась Шет и лежала выше вторых порогов, в тридцати или сорока милях к югу от Вади-Хальфы, вблизи современного Кумме. Поэтому возможно, что плита Ментухотепа была поставлена поблизости, если не в самой покоренной им области. Мы уже говорили, что на этой плите Ментухотеп настолько выдвинул себя вперед, что впоследствии его фигура была стерта и вместо нее было высечено изображение бога. Отсюда следует, что победоносный начальник был смещен и впал в немилость. Страна была теперь настолько покорена, что можно было заставить вождей племен разрабатывать рудники на востоке, в Вади-Алаки и по соседству с ним, и Амени из Антилопьего нома был послан в Нубию с отрядом в 400 человек из его нома за добытым золотом. Царь воспользовался случаем отправить вместе с Амени молодого наследного принца, будущего Аменемхета II, с тем чтобы он мог познакомиться со страной, которую ему надлежало впоследствии покорить и присоединить к царству фараонов.
Также и золотоносная область на восток от Копта стала теперь эксплуатироваться, и верному Амени было поручено сопровождать визиря, посланного туда для того, чтобы доставить в сохранности драгоценные металлы в Нильскую долину. Он успешно выполнил это с отрядом в 600 человек, навербованных в Антилопьем номе. По-видимому, Сенусерт I внимательно следил за развитием иноземных интересов Египта, и при нем мы впервые слышим о сношениях с оазисами. Если фараон и не был еще в состоянии захватить их, то, очевидно, он поддерживал сношения с их городами. Икудиди, один из управителей Сенусерта I, был послан в большой оазис Эль-Харге, на запад от Абидоса, служившего отправной точкой для караванов, шедших туда. Свое посещение города, где находилась священная усыпальница Осириса, Икудиди использовал, как и многие его сотоварищи, а именно – поставил там памятную стелу с молитвой богу. Случайное упоминание на этом памятнике о причине посещения им Абидоса является единственным источником, откуда мы узнаем о его экспедиции в оазис.
Без сомнения, сознание очевидного преимущества, выпавшего ему на долю вследствие того, что он был соправителем своего отца, побудило Сенусерта I назначить собственного сына на тот же пост. Когда он умер в 1935 г. до н. э., после 35-летнего царствования, его сын Аменемхет II был его соправителем уже в течение трех лет и стал единоличным главою без затруднений. Такую политику продолжал и Аменемхет II, и его сын Сенусерт II также правил три года вместе со своим отцом, вплоть до его смерти. В течение 50 лет, под властью этих двух царей, страна пользовалась прочным благосостоянием. Синайские копи стали вновь разрабатываться, и торговля с Пунтом, возобновленная Аменемхетом II, продолжалась при его сыне. Дорога через пустыню из Копта, по которой можно было дойти в пять дней до Красного моря, была уже снабжена колодцами и станциями благодаря стараниям фиванских царей XI династии. Эта дорога была севернее той, которая проходила через Хаммамат, и приводила к небольшой гавани при выходе из современного Вади-Газуса, в нескольких милях к северу от позднейшей гавани в Косере, Леукос-Лимене Птолемеев. Двое из начальников, отплывших из этого порта (Вади-Газуса), оставили там надписи в память своего благополучного возвращения. Отдаленные берега Пунта постепенно стали более знакомы египетскому народу, и до нас дошла сказка, повествующая о чудесных приключениях моряка, потерпевшего кораблекрушение в тех водах. Нубийские золотые копи по-прежнему представляли собою источник богатства для царского дома, и египетские интересы в Нубии охранялись в Уауате крепостями, снабженными гарнизонами и подлежавшими периодическому контролю. В момент смерти Сенусерта II, в 1887 г. до н. э., все было готово для полного покорения двухсот миль Нильской долины, между первыми и вторыми порогами.
