– Я не знаю, Гертруда.
– Почему бы нам просто не улететь отсюда?
– Не знаю.
Она приподнялась, опершись на локти, и внимательно посмотрела ему в глаза.
– А что ты знаешь?! Что вы все знаете, ты мне можешь сказать?
Захар покачал головой. Он не мог сказать. Никто из них не мог. И Герти не могла. Просто всем надоело то чувство, что грызло изнутри. Оно мучило, не давало жить.
– Мы можем улететь, – сказал Захар. – Только куда? Кругом пустой незнакомый космос.
– Но ведь дело не в этом.
Гертруда резко поднялась и, отодвинувшись от Захара, уткнулась лицом в ладони. Мужчина осторожно положил руку ей на плечо, потом поцеловал в шею.
– Мы можем попробовать, – тихо прошептал он.
Ее плечи едва заметно подрагивали. Она плакала. От отчаяния и страха. От чувства безысходности, которое убивало лучше избытка углекислоты в воздухе.
– Мы не можем…
– Мы можем, – попытался успокоить ее Захар и понял, что ошибся.
В ушах зашумело, перед глазами заплясали темные пятна. Руки сами собой начали скрести по постели, стараясь натянуть на себя одеяло, на котором сидела Герти. Воздух, казалось, стал густым и раскаленным, очень хотелось вдохнуть полной грудью, но не получалось – легкие сжимались и разжимались без толку, словно кислорода здесь больше нет.
На самом деле проблемы с дыханием были сущим пустяком в сравнении с давящим, уничтожающим Взглядом, который снова рассматривал что-то внутри головы.
Что же делать?! Захар осознавал, что организм, не понимающий происходящего с ним, не желает работать, как полагается. Если Взгляд собирается продолжать смотрины долго, Захару не выжить. Позвать Граца с его магнитным стимулятором? Получится ли? Может, Герти догадается позвать врача?
– Мы не можем улететь отсюда, – прошипел он.
Кто произнес эти слова? Захар не собирался говорить этого, он же только что утверждал, что они смогут, что они вольны распоряжаться своей судьбой. Или не говорил? Кто же, черт возьми, тут что говорит, и кто заставляет его делать то, чего он не собирался делать?
– А ведь так просто, – слова Гертруды доносились откуда-то издалека, словно приглушенные закрытой дверью, – нужно всего лишь отдать «Зодиаку» команду на запуск двигателей.
Похоже, она не замечала происходящего с Захаром.
– Грац нам не позволит, – прошептал он. – Он все еще капитан.
И в этот момент легкая, ощутимая на самом пороге восприятия вибрация сотрясла корпус «Зодиака». Ощущение ковыряющегося в мозгах взгляда мгновенно исчезло, Захар со свистом втянул полную грудь воздуха. В голове прояснилось, а вместе с тем вернулось осознание себя. Он снова был жив в полной мере.
И он знал причину вибрации.
31. Нерадость полета
– Что он вытворяет?! – выкрикнул Захар, вскакивая и лихорадочно натягивая одежду.
Все бессмысленно – бежать некуда, весь их нынешний мир ограничивался корпусом исследовательского космического корабля «Зодиак», а проблема теперь где-то за его пределами.
– Что случилось?!
Гертруда, рефлекторно прикрывшись одеялом, отпрянула от него, явно опасаясь, что Захар может оказаться опасным. Правильно боится, теперь им всем надо бояться друг друга. И самих себя.
Потому что никого другого здесь нет.
– Отстыковалась «Либра», – бросил Захар, натягивая второй ботинок, и выбежал в коридор.
Гертруда догнала его у лифта, ведущего в отсеки основного корпуса «Зодиака». Собственно, Захар подождал ее там – бежать некуда, да и незачем. В ангаре они все равно ничего не найдут, а связь можно организовать в любой точке корабля.
– С чего ты взял?
Герти запыхалась. Она старалась успеть за Захаром.
– Ты не почувствовала толчок?
– Нет.
– Не важно. «Зодиак» отчитался о происшествии – наш дорогой капитан отчалил в пространство на «Либре».
Либра была самым большим кораблем в небольшой флотилии, которой располагал «Зодиак». Ее размеры не позволяли разместиться в ангаре, поэтому исследовательский корабль был пришвартован довеском под тупым носом «Зодиака». Даже при самой аккуратной отстыковке инерции избежать невозможно, а по металлу корпуса отлично распространяется вибрация.
«Либру» обычно использовали для долгосрочных и сложных исследований вне основного корабля. На ее борту свободно могли разместиться четыре человека, а автономность полета малого корабля составляла шесть суток.
Для чего Грацу понадобилось использовать именно «Либру», Захар не знал. Наверное, так проявлялась монументальность характера нового капитана.
Они вернулись в рубку. «Либра» отлично была видна на экране радара. Даже в иллюминатор, когда обзорное окно рубки поворачивалось в сторону Хозяина Тьмы, еще можно разглядеть малый корабль, медленно уплывающий вдаль. Три шара – крупный в центре и два небольших, закрепленных на довольно длинных штангах, – неспешно переваливались из стороны в сторону, словно стараясь оправдать название, данное кораблю. В центральном шаре располагался жилой и исследовательский отсеки, в маленьких – двигательные установки с запасом топлива. На ажурных штангах, скрепляющих всю конструкцию, громоздился конгломерат разнообразного оборудования, вроде манипуляторов, анализаторов, буров и прочего.
Грац не стал отключать родительский контроль «Зодиака». Захар попытался с помощью основного искина вернуть сбежавшую Либру, но «Зодиак» ответил отказом – Грац капитан, а решение капитана может отменить только он сам. Или же оно может быть изменено в том случае, если мозг корабля сочтет капитана недееспособным. Пока же Станислав пребывал в относительно крепком здравии и состоянии духа. Захар затруднился определиться, к сожалению это или к счастью.
На запросы с корабля «Либра» не отвечала. Однако сам Грац, в отличие от Клюгштайна, самовольно отправившегося к исполинскому камню, в эфире не молчал. Он неспешно и с чувством рассказывал, что собирается делать.
Он планировал забраться в тоннель и установить импакт-зонд, который прихватил с собой, внутри, в самой глубокой точке червоточины.
– Он ополоумел, – пробормотал Захар.
– Ничего. Правильно, пускай взорвет этого гада.
– Чтобы гада взорвать и сотни твоих импакт-зондов не хватит. Но если большая часть ударной волны достигнет центра, той полости, наполненной чем-то по плотности близким к воде, сотрясением мозга он будет обеспечен.
– Вот и славно, – Гертруда захохотала. Только смех ее звучал вымученно и неестественно.
Захар, не сводя глаз с радара, с сомнением покачал головой. Ему не нравилась эта затея, и смешно ему не было. Они получили удар по мозгам, который Лившиц пережить не смог, после атаки импакт-зонда снаружи. Что же тогда ожидать от прямого воздействия на центральную капсулу Хозяина Тьмы? Почему-то сомнений, что эта шаровидная полость жизненно важна для корабля чужих… да никакой это не корабль. Непонятно что, но точно не корабль. Но вот сомнений не возникало – за повреждение того, что обитало в центре, космический булыжник им спуску не даст.
