– Ты же спрашивала не о вещах, – напомнил ей Захар.
– Ну да, – усмехнулась Гертруда. – В этот раз так получилось, что со мной действительно всё. Кто бы знал…
– То есть?
– Люциан – мой муж.
Вот откуда эти постоянные взгляды. Вот почему короткие реплики Гертруды оказывали на Люциана эффект точного выстрела в голову.
– Но как тогда?.. – Захар имел в виду их нынешние отношения. Он встал, отпрянув от женщины. Движение машинальное, но Герти его заметила.
– Не переживай, – рассмеялась она, – он мой бывший муж. Только ты же видишь, какой он. Куда он без меня, он же пропадет.
– Какой?
Захар совсем не понимал Лившица. Он всегда казался ему странным, особенно не от мира сего он стал после амнезии. Хотя от такого кто угодно повредился бы рассудком.
– Он же совсем как ребенок – увлекается, всему верит и не отступает от своих принципов. Только сейчас с ним что-то не то. Что-то…
Гертруда внезапно замолчала, улыбка сошла с ее губ. Лоб пересекли глубокие морщины, вся ее поза говорила о внутреннем напряжении, о какой-то борьбе, идущей внутри.
– Послушай, нам нужно сходить в ангар.
Она встала и начала стремительно одеваться.
– Для чего? – Захар не мог понять, с чего такая срочность.
– Пойдем. Мне нужно посмотреть еще раз, чтобы убедиться.
Захар ничего не понимал. Он лишь пожал плечами и пошел следом за Герти. Ему было все равно и от этого тоскливо. С потерей цели, с полным провалом миссии по изучению инопланетного корабля они потеряли нечто большее, чем просто занятие. Они как будто потеряли самих себя – человек весь заключается в действии, и бездействие превращает его просто в кусок органики, неустанно ведущей бессмысленный бой с окружающим. Живые организмы – хитрецы, возомнившие, что могут обойти энтропию.
Чтобы не просто существовать, а жить, чувствовать себя личностью, человеку требуется постоянно что-то доказывать. Миру, другим людям. Но прежде всего – самому себе. Ему нужно ставить задачи, сколь бы бессмысленными они ни казались при ближайшем рассмотрении, и решать их. Пусть ценой чужих жизней, пусть – собственного разбитого лба, но двигаться вперед, достигать, рваться ввысь.
И даже высь уже давно перестала быть пределом мечтаний. Ведь сознанию человека тесно в ограниченном мире сети нейронов, надежно запечатанном внутри черепной коробки. Фантазия людей неуемна, они придумывают новый мир и потом, не зная усталости, переделывают оригинал, пока не добьются его полного соответствия своим представлениям.
А теперь здесь, внутри «Зодиака», их мир стал маленьким. Его границы закостенели и сделались недвижимы. Некуда бежать, невозможно разбивать лбы. Человек умирал здесь, люди превращались в живых движущихся кукол.
– Так и есть! – закричала Гертруда.
Захар остался у входа, размышляя о границах познания. А Герти в это время выписывала кульбиты вокруг «Каприкорнуса», ловко лавируя между массивными металлическими конструкциями.
– Что там? – спросил Захар, неуклюже подбираясь в невесомости к исследовательской капсуле.
– Вот, посмотри, – Гертруда ткнула рукой в платформу, на которой покоилось судно.
– И что здесь?
– Неужели ты не видишь?! Посмотри! Левая опора капсулы не попала в захват. Она не замкнута.
– Ну и что? – Захар никак не мог понять, что так удивило Гертруду. Такое случалось, одного захвата вполне достаточно, чтобы удерживать маленькую капсулу. Это не считалось большой проблемой и не вызывало реакции со стороны вездесущего «Зодиака». При следующей швартовке положение будет исправлено, только и всего.
– Вы все отупели здесь от безделья, – сквозь сжатые зубы зло прошипела женщина. – Мог ли «Зодиак» выйти из порта с такой фиксацией капсулы?
– Нет, но…
Черт! И тут до него, наконец, дошло. Черт! Черт, черт, черт! «Каприкорнусом» никто не пользовался, поэтому он не мог быть плохо пришвартован. Герти права, из порта корабль так выпустить не могли – ускорения при маневрах и выходе из гиперпространства не потерпели бы беспечной швартовки. Будь капсула установлена таким образом с самого начала, от ангара просто ничего не осталось бы. Тогда это смещение – маленькая и незначительная деталь в невесомости – могло означать только одно: «Каприкорнус» отшвартовывали. На нем кто-то летал.
– Кто его мог пилотировать? – пробормотал Захар.
Да что же здесь происходит?! Кто-то тайно летает на исследовательских капсулах, люди проводят в открытом безжизненном космосе сутки без еды, воды и воздуха и остаются живыми и даже невредимыми. У всех тайны, каждый что-то замышляет, но не знает, зачем это делает. Или это только он, Захар, не знает, что происходит, а остальные в курсе?
– Вы все сговорились? – Захар попятился к выходу.
– О чем это ты? – в глазах Герти читалось искреннее недоумение. Знаем мы эту искренность, у всех на уме непонятно что. У каждого свои непонятные планы.
И тут сзади на него… посмотрело нечто. Захар всхлипнул и, резко развернувшись, замолотил руками по воздуху, пытаясь погасить инерцию, несущую его в сторону выхода. Но зацепиться было не за что.
Сзади ничего не оказалось. Только ярко освещенный прямоугольник выхода в коридор технического отсека. Чувство взгляда не исчезало, но Захар больше не мог локализовать его – на него смотрели отовсюду сразу. Весь мир в одночасье сжался в точку, не имеющую размера, и уместился внутри его головы, а все остальное заполнилось тягучим, как смола, и едким, как кислота, Взглядом. Взгляд хотел поглотить мир, сожрать с потрохами, сделать его своим. Он хотел отобрать у Захара все, что у него было, ибо мир есть отражение, то внутреннее состояние человека, что позволяет ему отделить себя от остальной вселенной.
Захар судорожно зажмурил глаза и провалился в странное забытье. Он все помнил, все воспринимал, все чувствовал. Но он не мог этого постичь. Не было мира, был только он, Захар.
Жесткий холодный удар по затылку и спине вернул реальность на прежнее место. Кибертехник, беспомощно барахтаясь в воздухе, со всего размаха врезался в металлическое ограждение площадки перед выходом из ангара. В голове гудело, но теперь внутри нее было привычно и понятно.
– Кто летал на капсуле? – требовательно произнес он, поднимая глаза на Гертруду.
В глазах женщины застыл испуг, смешанный с обидой и состраданием. Она не знала, что ей делать, – то ли немедленно уйти, то ли броситься на помощь попавшему в беду Захару.
– Что с тобой?
– Кто летал на капсуле?! – повторил Захар.
– Откуда мне знать. Только мы, если помнишь, неподалеку нашли Люциана, почти лишившегося рассудка.
– Лившиц бывал на Хозяине Тьмы?!
Ну, конечно! Вот почему после исчезновения внеземельца нашли именно здесь. Памятуя его состояние, нетрудно догадаться, что пройти дальше он был не способен. И все записи в памяти «Зодиака», стало быть, уничтожил именно Лившиц.
