– Вы что, Орешкин, совсем ополоумели – оставили корабль без управления?! – прорычал Грац, узнав в нежданном визитере кибертехника. – Немедленно верните «Зодиак» в боеспособное состояние!
С этими слова он шумно захлопнул дверь.
«Значит, мы намерены с кем-то драться», – подумал Захар, глядя в свое мутное отражение на пластике двери.
20. Неслучайная ошибка
Стройные ряды сложнейшего спинтронного оборудования безучастно покоились на нескончаемых стеллажах «черепной коробки». Многочисленные процессоры сейчас были лишь кусками кремния с металлическим напылением, километры оптического волокна, призванные соединять устройства с чудодейственной скоростью счета в единое целое, бесполезными гроздьями свисали со всех сторон.
Груда мертвого вещества. Никаких процессов, кроме коррозии, – ничто не способно остановить разрушение, сама Вселенная медленно, но верно погружалась в хаос, и никакие ухищрения людей не могли воспрепятствовать этому процессу. Лишь замедлить немного.
Захар постепенно подключал блоки памяти и ставил их на положенное место. В камере было тихо и холодно. Как и должно быть. Только кибертехника не оставляло мерзкое ощущение, будто здесь что-то не так. Казалось, вот сейчас вынырнет из-под стальных стеллажей… кто, собственно, должен вынырнуть, Захар не знал. Но было не по себе.
Прикрепив четвертый блок, он поднялся, насколько позволял загроможденный проводами технологический коридор, и внимательно осмотрел оборудование. Он не мог понять, что же ему не нравится. Как будто кто-то переместил одну из деталей. Глупо – кто мог быть здесь? Пресловутые пришельцы? Или – Клюгштайн, пока Захар останавливался у Станислава, пока вытаскивал и надевал новый антистатический костюм?
Не было здесь никого. Нет сейчас и не было за время его отсутствия – убеждал себя Захар.
Очередной блок с характерным щелчком встал в гнездо. Захар резко обернулся – сзади никого. Он повел глазами вверх и вниз, медленно скосил взор, не поворачивая головы. Никого. Опять этот мистический взгляд. За ним снова кто-то наблюдал. Фиксировал каждое его действие. Причем не внешне, словно с камеры видеонаблюдения, а как будто изнутри – запоминал, как он шевелит руками, о чем думает в этот момент.
Вдруг перед глазами все поплыло и сделалось нерезким, в груди засаднило. Они хотят подчинить его разум! Клюгштайн уже с ними заодно. Неясно, что происходит с Грацем. Вот теперь и его к рукам хотят прибрать.
Захар судорожно вздохнул. Получился жалобный всхлип. Внезапно он понял, что короткое недомогание – не более чем плод его разгулявшегося воображения, – в глаз упала капля пота, скатившаяся со лба, а от испуга он задержал дыхание.
Кибертехник захохотал, вытирая вспотевший от страха лоб. Хорошо в штаны не наложил. Повинуясь инерции, его тело, потерявшее опору в невесомости, поднялось вверх и начало медленно вращаться, делая сальто назад. Не переставая смеяться, Захар выгнулся, стараясь вернуться в удобную для работы позу. Сделать это мешали провода и масса торчавших со всех сторон углов.
С трудом ему удалось развернуться, взгляд упал вниз, на блоки памяти, вынутые из обоймы компьютера. И тут он понял, что смеется не только он. За ним кто-то повторял, похожие на смех конвульсивные вздохи вторили голосу кибертехника.
Сердце замерло и опустилось куда-то далеко, на уровень как минимум коленей. Мерзкий колючий ком сжал горло, мешая вдохнуть. В «черепной коробке» повисла гробовая тишина.
«“Гробовая” – не самая лучшая метафора», – подумал Захар.
Надо заканчивать с блоками памяти и уходить отсюда. А то недолго и головой подвинуться. Невольно вспоминался обезумевший кибер – вот так и начинается сумасшествие. Обычное земное помешательство рассудка. Ничего инопланетного, все родное, взращенное на тысячелетиях чувства вины и прочей ерунды, которая, если верить психиатрам, есть тяжкое, но необходимое бремя разумного существа.
Он начал быстро цеплять болтающиеся в воздухе интерфейсы и заталкивать блоки на их законное место. Руки слушались плохо, пальцы соскальзывали, обдирая кожу об острые края коннекторов. Безжизненная плоть, политая кровью. Захар нервно усмехнулся и тут же замер – нет, в этот раз смешок никто не повторил.
Уходить. Куда уходить? В жилой отсек? К людям, к своим. А какие они ему, в сущности, свои? Грац, Герти, Лившиц, Клюгштайн? Что он о них знал? Слышал кое-что о биологе, с Герти в экспедициях бывал – все равно что в виртуальности на симуляторе общался: в Сети и то больше о человеке можно узнать. Да ничего он не знал о ней, совсем ничего.
А Грац, железный поляк? Что он делал там, у себя в каюте? Что прятал за широкой своей спиной? Что скажете, пан Станислав: есть вам что скрывать?
И Клюгштайн тоже явно не в себе. С Лившицем он не виделся после его пребывания в «анабиозе». Опять же – Грац над ним поработал.
Никому нельзя доверять. Никому.
И смотрит за ним кто-то постоянно. Наблюдает. Интересуется. Всю подноготную выведать хочет. А вот вам – подноготная! Шиш вам, а не тайны сокровенные души человеческой. Нет, не достать вам меня! Всех поиметь хотите? Думаете ко всем отмычки подобрать? Дудки!
Захар поднял глаза – все блоки памяти ровным рядком стояли на месте. Работа закончена. Можно запускать «Зодиак». Черт, даже на искин надежды нет – как-то они и ему мозги обработали. А ведь бездушная машина, должен выдавать критику окружающего его мира, основываясь только на логических допущениях. Нет у него воображения, нет! Как же они и его-то подмяли?
Плохо соображая, что делает, Захар содрал защитный кожух с одного из уже установленных блоков и выдернул черную пластину запоминающего элемента. По кромке угольно-черного прямоугольника выбиты мелкие цифры – порядок подключения контактов. «Зодиаку» все равно, с какой стороны считывать заряд с нанотрубок. Но только если они пустые. А сейчас они заполнены информацией, воспоминаниями искина.
Кибертехник перевернул элемент и воткнул его обратно. Вот вам нарушение логики! Получите! Раз вы умеете корректировать логические ляпы, возникающие после стирания информации, что вам стоит устранить недопонимание участка памяти, вдруг начавшего вспоминаться задом наперед? Вот и посмотрим, чего стоят ваши технологии. А заодно – докажем ваше вмешательство.
Теперь вроде бы всё. Захар осмотрел камеру – сзади болталась внушительных размеров связка кабелей, перегораживая путь к отступлению. В смысле – выход в колодец, ведущий в обитаемые районы корабля.
Откуда это здесь? Клубок проводов торчал из разверстой дыры пластиковой трубы. Там это все было запрятано, чтобы не мешалось под ногами. Вот она и крышка, плавает рядом. Наверное, зацепил ее, когда протискивался в узкий ход «черепной коробки».
Захар свернул провода и поднес толстый пучок к трубе, намереваясь засунуть его внутрь. Из отверстия, полметра в диаметре, неожиданно повеяло теплом. Слабо, едва заметно, но движение воздуха ощущалось.
