Кибер висел точно в центре, в нескольких метрах от жерла тоннеля, ожидая распоряжений хозяев. Ему было все равно, он не ведал сомнений и страхов. Только слабый инстинкт самосохранения, заложенный в его недоразвитый мозг создателями, позволял принимать решения самостоятельно, отклоняясь от поставленной задачи ровно настолько, насколько необходимо, чтобы остаться в живых.
Захар мысленно отдал команду киберу войти в ход. Креветка шевельнула лапками и, выпустив струю газа, медленно двинулась внутрь. Можно подключиться к восприятию робота, прочувствовать все движения, смотреть его глазами, намного более совершенными, чем глаза человека, но Захар не хотел этого. Ему было боязно оказаться в корабле чужих. Даже виртуальное погружение в этого монстра казалось Захару пугающей авантюрой.
Кибер продвигался вперед – никакой реакции со стороны Хозяина Тьмы. Радиодиапазон молчал. Световых эффектов тоже не наблюдалось – гигантский объект оправдывал данное ему людьми имя.
Прожекторы ремонтника шарили по стенкам тоннеля, освещая нутро исполинского корабля. Сколько времени прошло с тех пор, когда здесь последний раз бывали лучи света? Захар отчего-то был уверен, что очень-очень много.
Тоннель сохранял диаметр постоянным. Однако стенки не были абсолютно гладкими – здесь то же, что и снаружи: неровности поверхности создавали стойкое впечатление, будто тоннель лепили руками.
Люди, будто загипнотизированные, смотрели на экран, сгрудившись в центре рубки, нависая друг над другом. Захар чувствовал, как волосы у него на макушке слабо шевелятся от дыхания стоящего над ним Лившица.
Каждый мог сесть за личный терминал, наблюдая трансляцию кибера на собственном отдельном экране, но что-то заставляло людей держаться вместе. Как в древние времена, когда грязные, туповатые обезьяны, которым спустя тысячелетия предстояло стать хозяевами собственной планеты, а потом пойти дальше, завоевав окрестный космос, жались к слабому огню, сгрудившись в кучу, прячась от хищников и ужасов, что вероломно подсовывала им ночь. Казалось, если они вместе – их не одолеть. Необходимость единения перед лицом опасности зашита у человека в генах, ее не вытравить оттуда. И она оправдывала себя все эти долгие и долгие годы.
– Только не трогай его, только не трогай, – шептал над головой Люциан.
Захар обернулся и так же тихо сказал:
– Ему запрещено входить в тактильный контакт без согласования со мной.
– И не разрешайте ему. Только не трогайте эту штуку.
На лице Лившица отпечатался отчетливый и легко читаемый страх. Сейчас ему были до лампочки все инструкции и запреты родного и горячо любимого института. Сейчас он просто боялся.
«А сам-то я тоже хорош», – подумал Захар, с усилием разжимая стиснутые до скрипа зубы.
Он украдкой глянул на остальных – у всех лица напряжены, руки сжаты в кулаки, мышцы натянуты канатами, будто в ожидании команды на старт. Люди готовы броситься бежать в любой момент, куда угодно, не разбирая дороги, лишь бы укрыться, спрятаться от неведомого и потенциально опасного мира чужих. Люди боялись, но настойчиво продолжали лезть внутрь Хозяина Тьмы. В этом весь род человеческий. Из интереса человек залезет куда угодно. Даже космическому черту… в задницу, как сказал внеземелец.
Робот продолжал медленно продвигаться в глубь инопланетного корабля, плавно вращая всеми фотофорами, умело освещая себе поля зрения прожекторами. Пока ничего интересного не наблюдалось – все та же унылая гладь. Захар посмотрел на отчеты, висящие в воздухе перед ним в его личной виртуальности. Все показатели в норме. Кибер прошел около сотни метров тоннеля.
– Вон там, впереди! – воскликнул Грац, показывая пальцем в глубь голоэкрана.
– Где?! – Лившиц рванулся вперед, отталкивая Захара и протискиваясь ближе к объемному изображению тоннеля. Его темные глаза распахнулись так широко, что, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит.
– Впереди, прямо перед носом кибера, – ответил Грац, не сводя взгляда с экрана. – Там что-то промелькнуло. Кто-то юркнул за…
Станислав замер, удивленный собственной догадкой.
– Точно, – сказала Гертруда, – впереди тоннель разветвляется. Там поворот. Или перекресток.
– Верно, – согласился Грац. – Что-то скрылось за поворотом. Оно юркнуло в ответвления тоннеля.
– Налево или направо? – неожиданно спросил Клюгштайн.
Захар безуспешно пытался отпихнуть внеземельца и вернуть утраченные позиции перед голоэкраном. Лившиц словно врос в пол рубки, широко расставив руки и вцепившись ими в гладкую поверхность консоли, на которой был закреплен экран. Похоже, он даже не заметил усилий кибертехника.
– Что вы имеете в виду? – Грац повернулся к биологу.
– Налево или направо прыгнуло то, что вы видели?
– На… – доктор пожал плечами, лицо его выражало замешательство. – Впрочем, не знаю.
– Давайте смотреть дальше, – сказал Клюгштайн. – Это все игры воображения: вы видели что-то, что убежало, но вы не можете сказать – куда.
– Но позвольте! – возмутился Грац. – Я видел это.
– Давайте смотреть дальше, – повторил биолог.
Захар, так и не отвоевавший у Люциана своего места, отдал команду киберу. Псевдокреветка шевельнула коротенькими ножками, выпустила струйку сжатого газа и плавно поплыла вперед.
Тоннель действительно раздваивался – под тупым углом вправо и влево уходили точные копии основного ствола. Те же размеры, та же гладкая, немного неровная поверхность стен.
Кибер на мгновение замер на распутье, послав запрос Захару. «Направо», – мысленно скомандовал кибертехник. Ремонтник послушно повернул.
Ничего не менялось – ландшафт оставался таким же, поражая однообразностью и отсутствием техногенных признаков. Прямой угол – вот основной признак работы разума, явление неприродного происхождения. Захар знал из школьного курса, что природа не терпела прямых углов. Хаос и совершенство округлостей и множества граней царили в бездумном мироздании. Здесь, в тоннеле, они видели именно это. Внутри не было даже той, вызывающей подозрения симметрии, которая привлекла интерес людей снаружи. Ошиблись? Обычный планетоид странной формы?
Кибер прошел еще четыреста метров. Здесь было похожее разветвление. Потом, метров через двести – еще одно. Дальше тоннели начали делиться на четыре и на пять ветвей. Параметры гигантской космической кишки не менялись – отклонения в диаметре не более пятидесяти сантиметров.
– Может, это все-таки планетоид? – высказал свою мысль вслух кибертехник.
– Нет, – тут же отозвалась Герти. – Слишком здесь все одинаковое для природного создания. Да и откуда в планетоиде может взяться такая нора?
– Это лабиринт, – сказал Грац, указывая на трехмерную модель Хозяина Тьмы, на которую накладывалась красная нить пройденного кибером маршрута. Линия изгибалась и петляла, запутываясь в замысловатый клубок. Несмотря на несколько километров пути, преодоленных ремонтником, область, исчерченная красным, была похожа на маленькую кляксу, едва заметную в объеме космического объекта.
