– Но это определенно не надписи, – пробормотал Клюгштайн, в раздумьях разгрызая ноготь на указательном пальце. Он крутил головой, стараясь рассмотреть трехмерную модель со всех сторон. – Может быть, это силовая установка?
– Мы этого все равно не узнаем, пока не попадем туда, – отрезал Грац.
– Или пока нам этого не расскажут, – добавила Гертруда.
Лившиц только фыркнул, воздержавшись от дальнейших комментариев. Ему были смешны рассуждения дилетантов. Правда, и сам он, считавший себя профессионалом, ничего стоящего предложить не мог.
– В любом случае есть откуда начать, – сообщил Грац. – Мы нашли вот это.
Повинуясь движению руки доктора, голограмма космического объекта повернулась, и яркая точка указки остановилась у темного, немного размытого пятна на поверхности корабля чужих.
– И что это? – спросил Лившиц. Тон Люциана был полон скепсиса, он не верил, что Станислав способен предложить что-нибудь дельное.
Грац бросил злобный взгляд на внеземельца. Отношения этих двоих безнадежно испорчены. И это только начало.
Захар ловил себя на мысли, что и сам постоянно ощущает желание начать с кем-нибудь спор. Он не знал, что нужно делать. А если быть до конца откровенным, особой надежды, что у них есть хоть малейший шанс спастись, у него тоже не было. И не было у него никакого повода уповать на непонятную глыбу, висевшую во тьме неподалеку от их «Зодиака». Но человек устроен так, что не может поверить в собственное бессилие.
Человек всегда оставался царем природы в собственных глазах. Даже когда эта самая природа разрывала его в клочья. Когда, волоча отказывающиеся идти ноги, человек на последнем издыхании вонзал в безжизненную пыль чужой планеты палку с болтающейся на ней тряпкой, носящей гордое имя флаг. Его никто никогда не найдет, никому не будет ведомо, что человек побывал на той богом забытой планете. Но испустивший дух тут же, рядом со своим знаменем, звездолетчик умрет не просто так – у него будет уверенность, что он застолбил это место, что он попрал мироздание своей настойчивостью и целеустремленностью, что разум победил бестолковость неживой природы. И тогда можно будет сказать, что сюда ступала нога человека. А, как известно, куда ступила наша нога – оттуда мы не уйдем
[6]. Люди не могут довольствоваться малым, им неймется.
– А вы как считаете? – голос Лившица выдернул Захара из раздумий. Кибертехник не следил за разговором, но мнение у него было одно:
– Я думаю, что нам еще ничего не известно. Мы не можем судить о том, что это такое. У нас недостаточно данных. Поэтому считаю наше нынешнее гадание полностью лишенным смысла.
– Вот! Этот человек мыслит здраво! – обрадованно провозгласил внеземелец.
Что-то не совсем понятно, когда это они с Люцианом успели сделаться единомышленниками. Наверное, Захар действительно пропустил что-то важное в разговоре. Он совсем не испытывал уверенности, что разделяет намерения внеземельца. Во всяком случае, он не разделял его концепции о неприкосновенности всего инопланетного.
– Разумеется, вы правы, – сказал Грац. – С завтрашнего дня займемся объектом вплотную. Режим радиомолчания отменяю.
Лившиц недовольно сжал губы. Захар не мог понять, отчего тот бесится. Неужели он настолько верит в идеалы своего института? Здесь, в космической глуши, где внеземельцы никогда не бывали и вряд ли побывают в обозримом будущем? Глупо. Или он банально боялся? Ждал реакции инопланетян? Может быть. Если чужие сочтут «Зодиак» угрозой, они, надо думать, могут легко уничтожить его. Не надо даже какого-то особенного оружия – разница масс настолько велика, что, двинувшись с места с хорошим ускорением, объект расколет корабль землян, словно слон улитку. Тогда они закончат свое существование на десять месяцев раньше ожидаемого срока.
– Это темное пятно, судя по всему, является технологическим отверстием, ведущим внутрь корабля чужих, – выразил свое мнение Грац. – По корабельному времени уже первый час ночи. Сейчас отбой, а завтра проведем сеанс трансляции универсального кода во всех волновых диапазонах. И, если нам не ответят, приступим к исследованию этого лаза.
5. Вход в лабиринт
Свет, мягкими потоками льющийся с потолка, медленно разгорался, подобно восходу земного солнца меняя цвет от темно-багрового до яркого, почти белого. Внутри головы тихо играла музыка. Очень давно, словно бы в прошлой жизни, Захар установил эту мелодию в виде будильника.
Теперь все делилось на «до» и «после». На эту жизнь и на прошлую.
Захар открыл глаза, вернувшись в замкнутый мир внутреннего пространства космического корабля. «Зодиак», почувствовав мысли о себе, тут же явил взору кибертехника целую россыпь всевозможных данных, графиков и картинок. Что ни говори, а с виртуальностью намного удобней. Вся информация под руками – в прямом смысле, можно протянуть ладонь и взять любую из картинок, развернув ее или выбросив за ненадобностью. И нет нужды рыться в каталогах, делать запросы и мучить компьютерные базы данных – стоит только подумать, и услужливый мозг корабля тут же выдаст необходимое.
Грац уже был в рубке. Остальные члены команды отправились на камбуз.
Тахира еще накануне перенесли в его каюту. Грац сказал, что пилот совсем плох – прыжок был долгим и истощил силы человека. Его мозг будто зациклился и, словно пораженный компьютерным вирусом процессор, расходовал ресурсы организма на совершенно бессмысленные действия. Никакие питательные растворы не могли восстановить льющиеся в синаптические щели
[7] потоки нейромедиаторов
[8]. Нервная ткань Тахира пожирала сама себя, не оставляя пилоту надежды на выживание.
Станислав крутил что-то на голоэкране персонального терминала. Вид он имел крайне озабоченный. При ближайшем рассмотрении нагромождения символов, которые руки доктора вертели из стороны в сторону, скручивали и раскручивали, оказались пакетами универсальных кодов. Разработка на случай непредвиденного контакта с инопланетным разумом производства все того же Института внеземной жизни. Это были короткие, математически выверенные коды, имеющие целью донести до любого разумного существа, знакомого с радиолинией водорода
[9], информацию о том, что представляют собой люди и что пришли мы, собственно, с добрыми намерениями и желанием пообщаться. Пакетов имелся целый набор, их можно было складывать как конструктор, в некоторых пределах меняя суть послания. Именно этим и занимался Грац.
