— А сможешь ли ты сделать так, чтобы какая — то часть вашего населения перестала его употреблять? — Прошептал Макс заговорчески, склонившись к уху собеседницы.
— Не поняла, — отшатнулась бабуля.
— Ваша беда не фригидность, а её источник, — дал ещё одну подсказку Макс. — Если его не будет, вы начнёте любить. Я предположил это, когда переспал с вашей Двести девятнадцатой, которая не употребляла жёлтые пилюли. Признаюсь, что на корабле заменил Саре препараты на простые болванки и получил результат уже через несколько дней. Девушка стала чувственней и внимательней ко мне, возможно, полюбила. Я… надеюсь, что эти чувства ко мне искренни. Эх… Так вот. Если у тебя хватит сил и возможностей провернуть что — то подобное в стране, ты получишь женщин, что любят мужчин, а не презирают их и всё, что с ними связанно.
— Как же это просто звучит, — произнесла Тринадцатая и рассмеялась.
— Не веришь? — Обиделся Макс. — Что смешного?
— Я старая дура, вот что смешного.
— Не переживай, все вы женщины — дуры, — выпалил Макс. — Потому что счастье таких и ищет.
Тринадцатая проглотила остатки смеха и посмотрела на землянина строго. Но хмурится долго не могла, ибо мысль поймала верную.
— Сейчас бы отвесила тебе подзатыльник, как внучке своей, да рука не поднимается. Потому что вижу, что ты прав, оказывается.
— Прав — то прав, да Саре этим не поможешь. Не могу я её оставить.
— По тебе ещё не решили, а ты о своей подруге думаешь. Она сама виновата. Возомнила себя великим воином — мстителем, да получила подзатыльника от мужчины. Детство своё я помню, отец при нас ещё был. Слово его законом в доме считалось. И меня воспитывал: как гаркнет, и вся моя спесь сходила на нет. А эти молодые девицы взращены в пробирке, думают лишь о том, как карьеру строить и силами меряются только с другими такими же. Мужская сила им не ведома.
Тринадцатая выдохнула горько, сгоняя грустные воспоминания, и откланялась с мыслями о том, как же коварен и умен этот землянин! А ведь дело ж говорит.
* * *
Лена пришла навестить Сару на следующий день после приговора. И не встретила недружелюбия, которого очень опасалась. Сто третья была подавлена настолько, что отчаялась и пыталась собрать остатки сил лишь на то, чтобы продержаться хотя бы до наказания достойно.
— Я не вынесу, — призналась Сара шёпотом, не виня больше подругу ни в чём.
Она сидела на койке с ногами, свернувшись калачиком и выглядела так жалко и слабо, что было больно смотреть.
— Мы что — нибудь придумаем, у нас ещё есть время, — утешала Лена, стоя у прутьев камеры.
Сара казалась ей сейчас самым родным человеком. И хотелось обнять её, как на корабле, ласкать и целовать. У бывшей охотницы текли слёзы, и она не могла их остановить. Она даже не знала, как может поддержать своего друга, боялась, что та возненавидит её за всё. И если не сейчас, то после…
— Мне поможет Первая, — прошептала Сара, уставившись блестящими зелеными глазами в сочувствующую подругу. — Найди её.
— Она пропала ещё десять лет назад, и никто не знает, что с ней. Ты ведь сама всё понимаешь.
— Понимаю, — прошипела вдруг Сара со злостью стиснув зубы. — Я понимаю, что мне конец. И я сама пришла сюда. Дура… на что надеялась?
— Есть ещё время, — повторила Лена шёпотом, надеясь лишь на чудо.
— На Площадь позора придут все, — выливала все свои страхи осуждённая, уводя взгляд к босым ногам. — Все мои враги. И те, кого я обставила в академии, и те, кого побеждала на турнирах. Над кем смеялась и чьё самолюбие уничтожала прилюдно. Лира, Меран, Жеридей…
Воительница перечисляла имена и её трясло всё больше и больше. С именами приходили и минувшие события, в которых Сара тешила своё самолюбие, унижая просто ради забавы соперниц, или нанося позорные поражения на поединках. Когда — то она обставила всех, её рвение было замечено и отмечено прилюдно. Её хвалили, превозносили и ставили в пример. Она помнила угнетенные, ядовитые гримасы своих соперниц и смеялась им в лицо, получая Второй круг. Лучший воин, самая красивая и неприступная. За ней бегали богатейшие женщины, предлагая отношения. Но Сара лишь тешила своё самолюбие, смотрелась в зеркало, мастурбируя на собственную красоту.
А теперь испытание Сафы убьёт в ней красоту, достоинство, честь.
— Я не вынесу позора, — прошептала Сто третья. — Если это случится, я не вынесу. Мне нужен яд, достань мне яд.
— Я… я не могу, — Лена была в ужасе от одной только мысли об этом.
— Уходи, — прошептала Сара, собрав волю в кулак и проглотив все слёзы. — Уходи!
От такого рыка у Лены волосы на затылке дыбом стали. Она вскочила, как ошпаренная и умчалась по мраморному коридору наверх. Злость охватила и её, злость на всех вокруг. Даже собственную мать она сейчас ненавидела, ибо именно она убедила её привезти Сару на суд.
* * *
Спустя двое суток в покои к землянину наведалась Пятьдесят пятая собственной персоной. Макс умирал со скуки и был рад любому обществу, даже этой хмурой пигалице, которая задирала свой нос чересчур высоко. Хотя ростом была на голову ниже землянина, да и выглядела лет на тридцать пять, не больше. Пусть реально ей и было уже под девяносто.
Глава разведки прибыла в серой посеребрённой тунике с разрезом до пояса, через который едва ли не вываливалась слегка висячая грудь третьего размера. А если бы она наклонила корпус в сторону, это бы свершилось. Перед визитом женщина вымылась и тщательно прихорошилась, побрызгавшись благовоньями. Однако ядовитая, брезгливая мимика смазывала всю притягательность. Тем не менее, Макса располагала её изящная фигура, загорелая кожа и в целом распутный вид.
— Максим с Земли, — прозвучал растянутый кошачий голос с прохода. — Моё имя Рахена. Прогуляемся?
— Здравствуй, Рахена. Хм… А можно? — Уточнил Макс и подорвался с кровати.
За окном стоял вечер. И было бы идеальным пройтись такое время, дабы не слепнуть от разноцветных лучей солнца.
— Ты же гость, конечно, можно, — пропела сучка и, развернувшись, элегантно завиляла хорошенькими бёдрами.
Пятьдесят пятая понимала, что во дворце, напичканном технологиями не только их разговоры будут подслушаны Советом, но и ахи, вздохи, дрожь в голосах и частота сердец. За границей обители микро — роботы и прочая дребедень была запрещена. Поэтому лишь снаружи глава разведки могла чувствовать себя в безопасности и плести свои интриги беспрепятственно.
Охрана из трёх матёрых воительниц третьего круга выпустила их и двинулась следом в сопровождении.
— Не дышите в затылок, — бросила Пятьдесят пятая хищно, и девушки остыли метров на десять.
Они прошли по широкому коридору с частыми арками по бокам и потолком этажа в три. Мрамор под ногами больше не беспокоил землянина, ему дали мягкие плетёные сандалии и выдали чистую тунику из материала, походящего на хлопок. Выйдя в сферический холл, напоминающий незапущенный зал планетария, они вынырнули прямо во внутренний двор, представляющий собой сплошную площадь для построений. Сбоку из стены вырастала центральная лоджия, на которой обычно перед воинами выступала одна из членов Совета по тому или иному поводу. Примерно с высоты пятого этажа глаголила. Видимо, чтобы ничего до неё не добросили какие — нибудь террористы.
