— Нет, — прошептала Иглолапка.
— У тебя сломан позвоночник, — глухо сказал Воробей. — Ты не чувствуешь боли, потому что у тебя утрачена чувствительность тела ниже места перелома. — Он бережно дотронулся лапой до ее бока. — Мне очень жаль.
— Почему? — пискнула Иглолапка. — Ведь это хорошо, если у меня ничего не болит?
— Ты уже никогда не почувствуешь боль в задних лапах, — медленно проговорил Воробей. — Ты больше вообще никогда не почувствуешь свои задние лапы.
— Что ты говоришь? — хрипло ахнула Милли. — Все переломы срастаются!
— Кроме переломов позвоночника.
— Но откуда ты об этом узнал?
— Перышко лечил воина с такой же травмой, — ответил Воробей.
Иглолапка вытянула шею к нему.
— И что с ним случилось? — тихо спросила она.
Воробей промолчал.
— Он умер, да? — всхлипнула Иглолапка.
Воробей почувствовал, что Милли пихает его в плечо, оттесняя к выходу из палатки.
— Как ты мог сказать моей детке, что она умрет? — зашипела она, когда они очутились снаружи. — Она просто не чувствует лап, только и всего! Что ты за целитель, если не можешь это вылечить? Сделай же что нибудь!
— В чем дело? — спросила Белка, бросаясь к ним через всю поляну. Подбежав, она встала между Воробьем и рычащей кошкой.
— Он говорит, что моя дочка умрет!
Белка оцепенела.
— Ты это сказал, Воробей?
Он молча покачал головой.
— Я так не думаю, — очень мягко сказала Белка. — Воин, которого лечил Перышко, умер. Но это не значит, что с Иглолапкой случится то же самое.
— Для этого мы должны кормить ее и помогать ей двигаться, — проговорил Воробей. — Если нам это удастся, она сможет выжить.
Милли часто-часто задышала.
— Значит, она поправится?
— Ее лапы уже никогда не поправятся, — мягко, но уверенно ответил Воробей. — Но она не умрет.
— Нужно заставлять ее как можно больше шевелиться, чтобы она как следует дышала, и мокрота не застаивалась у нее в груди, — напомнила Белка, взмахнув хвостом. — Если у нас получится, то все будет хорошо.
— Хорошо? — прорыдала Милли. — Она никогда не сможет охотиться! Не сможет быть воительницей! Не сможет иметь котят!
Крутобок вихрем ворвался в лагерь.
— Что случилось? — закричал он, подбегая к Милли.
— Наша детка! — всхлипнула Милли, зарываясь мордой в его шерсть. — Наша бедная детка!
Зашуршали заросли ежевики у входа в палатку.
— Что вы тут устроили? — возмущенно зашипела Яролика. — Иглолапка может вас услышать! Воробей, я думаю, тебе лучше вернуться и объяснить ей, в чем дело и что ее ждет.
Белка ласково дотронулась носом до его щеки.
— Я присмотрю за Милли и Крутобоком, — шепнула она.
С тяжелым сердцем Воробей поплелся обратно в палатку. Молча сел возле подстилки Иглолапки. Почти сразу же его захлестнули волны паники, исходящие от перепуганной ученицы.
— Я больше никогда не смогу ходить, да?
Воробей прижался щекой к ее дрожащей голове.
— Да, — прошептал он. — Мне так жаль.
Глава XIII
— Звездное племя гордится твоей храбростью и силой духа, — сказал Огнезвезд, кладя подбородок на макушку Иглолапки.
Голубичка, во все глаза наблюдавшая за церемонией, почувствовала прилив гордости.
— Я даю тебе имя Иглогривка.
Шмель и Пестроцветик, уже получившие свои имена, первыми начали приветствовать новую воительницу Грозового племени.
— Иглогривка! Иглогривка!
Голоса воителей звенели в прохладном воздухе и, облетая каменные стены, уносились в чистое голубое небо. Милли и Крутобок крепко прижимались друг к другу, но их гордые взгляды были омрачены печалью.
Иглогривка переставила передние лапы, чтобы посильнее выпрямиться, и подняла голову. Голубичка старалась не смотреть на ее задние лапы, беспомощно подвернутые под туловище.
Прошла четверть луны после падения дерева. Голубичка, как и все остальные Грозовые коты, валилась с лап от усталости. Расчистка лагеря от завалов, охота и патрулирование выматывали всех без исключения.
Тяжелее всего было то, что дни неумолимо укорачивались, дичь становилась все более тощей, да и за такой нужно было еще побегать.
Голубичка мечтала хоть разок как следует выспаться.
Но по ночам ее терзали страшные сны. Она чувствовала себя виноватой. Если бы она пораньше предупредила племя, то Долгохвост не погиб бы, а Иглогривка сейчас весело бегала с сестрой и братом, и в ее глазах не поселилось бы отчаяние.
Накануне Голубичка проснулась от ужасного кошмара — ей приснилось, будто дерево снова обрушилось в овраг, и придавленная кошка жалобно звала на помощь.
Искролапка!
Почему ей снилась сестра? В каждом сне рухнувший бук придавливал не Иглогривку, а Искролапку, и в каждом сне Голубичка тщетно пыталась пробиться сквозь ветки и освободить сестру.
— Голубичка? — шепнула ей на ухо Белолапа. — Ты здорова?
Голубичка встряхнулась и отогнала тревожные мысли.
— Да, конечно. Я просто счастлива, что Иглогривка получила воинское имя.
— У нее сердце воительницы, — прошептала Белолапа.
Это была правда. Иглогривка ни на миг не переставала сражаться. Воробей придумал целую систему упражнений для того, чтобы разработать ее грудь и укрепить передние лапы. Иглогривка выполняла их при любой возможности — она потягивалась и поворачивалась в стороны, до дрожи вытягивала передние лапки, так что шерсть становилась дыбом. В последние дни она настояла на том, чтобы самостоятельно приносить себе добычу из кучи, хотя Грозовые коты наперегонки бросались отнести ей самый лакомый кусочек прямо в гнездышко.
— Нет, я сама себе принесу, — твердо сказала Иглогривка Вишенке, которая пыталась поделиться с ней своей дичью.
Вишенка захлопала круглыми глазенками, когда Иглогривка вывалилась из палатки наружу и, подтягиваясь на передних лапах, поползла из палатки целителя через всю поляну к куче дичи.
— Смотри, Кротик! — завизжала она. — Она сама ползет!
Кротик поспешно выбежал из детской.
— Давай, Иглогривка! — подбадривал он.
Про себя Голубичка думала, что двое котят, незаметно для самих себя, стали самыми большими друзьями и союзниками парализованной Иглогривки: из всего Грозового племени только одни полностью принимали ее такой, какой она стала. Милли до сих пор бродила, убитая горем, а когда Иглогривка выползала на поляну, все Грозовое коты с невольной жалостью провожали ее глазами.
