И она схватила её за руки и куда-то поволокла. Амлон почти не сопротивлялась. Какая-то апатия овладела ей. Наконец, они остановились перед дверью, обитой золотой тканью. Возле двери стояли два мераха с обнажёнными ятаганами. Увидев каму, они молча открыли дверь. Кама втолкнула Амлон внутрь и дверь за ней захлопнулась.
В комнате было полутемно. Ровный мягкий свет лился из окна, высоко вверху. Никаких светильников, только это окошко. Амлон не осматривалась по сторонам. Она видела только шейма полулежавшего на мягком ложе возле небольшого фонтана. Рядом с ним стояла тарелка с ягодами, которые он иногда кидал в фонтан.
– Амлон? Вижу кама постаралась. – Шейм хмыкнул. – Подойди сюда.
Амлон медленно подошла. Она понимала, что надо склониться до земли, надо сделать вид, но больше не могла притворятся. Всё равно ей не выбраться из этого дворца, так какая разница, что она скажет или сделает? Она медленно подошла и осталась стоять, прямая как столб.
Шейм долго и придирчиво осматривал её.
– Хмм. Понимаю, что в тебе Эмет нашёл. Гордая и прекрасная свободная дочь лесов и полей. И ты даже не хочешь больше притворяться, ради того, чтобы спасти его. А если я скажу, что прикажу схватить его и убить, но отменю свой приказ, если ты исполнишь что я прикажу? – И шейм насмешливо посмотрел на неё. Амлон даже не испугалась. Всё равно им не победить, чтобы она ни делала. Ей надоела эта бессмысленная игра, из которой они всё равно никогда не выйдут победителями, которая сломала жизнь Эмету, её Эмету.
– А зачем? Всё равно мы умрём по вашему приказу, рано или поздно, – Амлон равнодушно пожала плечами. Она стояла перед шеймом беззащитная, но вовсе не боялась его. Это было, наверное, бесстрашие приговорённого к смерти.
– А ты меня ведь не боишься, – в голосе шейма послышалось удивление, – А меня все боятся. Говоришь, что не будешь выполнять то, что я скажу. Верно говоришь, – и он вдруг засмеялся каким-то странным смехом. Так что Амлон едва не отшатнулась. Она слышала про ягоды калиша, которым злоупотреблял шейм. Они рано или поздно делают человека безумным. Уж не безумен ли шейм? – Но ты нужна мне для другого. Да. Пока ты мне нужна для другого. Я хочу начать игру. А для этого мне нужны все фигуры на доске. Я вижу, что ты веришь в любовь и в своего Эмета. Посмотрим, явится ли он завтра помочь тебе. Осмелится ли он открыто противостоять мне? О, это будет замечательное начало игры, – шейм потёр свои толстые руки. – А потом, когда ты увидишь, что любви не существует, мы с тобой ещё поговорим.
И шейм стукнул небольшой железной палочкой по железной тарелочке. Тут же дверь открылась и появились мерахи.
– Уведите её. Поселите отдельно. Дозволяю каме общаться с ней. Пусть её кормят, поят и сторожат. И подготовьте её к наказанию. Оно будет завтра, перед дворцом, на площади.
Ночь перед наказанием прошла в страхе и мучительной тревоге, которая словно съедала её изнутри. Придёт ли Эмет за ней? А если придёт, что за испытания уготовил ему шейм и почему он так уверен в победе?
Она почти не притронулась к ужину и равнодушно, глядя в пустоту выслушала упрёки и обзывательства камы. Но старуха больше не трогала её, только злобно посмеивалась. Наверное, предвкушает завтрашнее наказание. Амлон не знала ни за что её накажут ни каким будет наказание. Но как ни странно мысли о себе страшили её куда меньше, чем мысли о нём.
Почти всю ночь она просидела на кровати, обняв колени и глядя в пустоту, а под утро всё-таки провалилась в некрепкий сон. Ей снился Эмет, который равнодушно смотрел на её наказание, а потом отвернулся. Она простирала к нему руки, звала его, но он только кривил губы в своей хищной усмешке и уходил всё дальше и дальше. А надо всем этим, как злобная птица царил шейм и хохотал.
Она проснулась с бешено бьющимся сердцем и слезами на глазах. Мысль о том, что наказания ещё не было почему-то принесла облегчение. И когда за ней пришли мерахи и приказали идти за ними, страха не было. Только какая-то тяжесть в груди. Это глупо, но больше всего она боялась не наказания и даже не шейма, а то, что Эмет уйдёт, отвернётся, не поверит. И эти мысли разрывали сердце.
От страха Амлон почти не видела, куда её вели. Она слышала шёпотки за спиной, кто-то даже открыто насмехался. Но это было не важно. Всё сейчас не важно. И только когда они шагнули из полутёмных коридоров на площадь, вернулся запоздалый страх. Каким будет наказание? Что с ней прикажет сделать шейм?
А на площади было людно. Словно сквозь туман она видела лица придворных шейма. Они казались размазанными и какими-то нелепо одинаковыми. А ещё красные пятна шатров выделялись на фоне зелени сада. Это была скорее не площадь, а внутренний дворик дворца. То ли шейм пощадил её, то ли решил сыграть по каким-то одному ему известным правилам. Придворные, женщины из гарема Повелителя, мерахи. И одинокий столб посреди каменной площадки. Он приковывал взгляд. И пугал. Потому что был красным от запёкшейся крови. Амлон сжала губы, чтобы не закричать и поспешно подняла голову. И увидела его. Эмет стоял отдельно, рядом со своими мерахами. Она узнала Сарима и ещё одного воина, который иногда сопровождал её в прогулках по городу.
Господин визирь был бледен, почти до синевы. И он не смотрел на неё. Острая боль словно пронзила сердце насквозь. Так что не было сил даже вздохнуть. На краткий миг она почти поверила шейму. Эмет слишком долго жил в Ирхане. Она ошиблась. Он другой, жестокий человек со злым взглядом. Но сомнения мучили её лишь миг. Амлон встряхнула головой и морок прошёл. Она знала Эмета и верила. А что есть любовь, если не доверие?
– Ну что, Эмет, – начал шейм. Жестокая усмешка играла у него на губах. – Твоя жена всё же оказалась не так покорна, как ты думал. Видно слишком много ты дал ей свободы. Она пыталась сбежать.
– Эмет, это ложь. Я… – Амлон знала, что попытка безнадёжна и всё-таки попыталась. Всего пару слов на тарсийском и мерах ткнул её в бок. Так сильно, что в глазах потемнело. Она согнулась, хватая ртом воздух. И всё же ей показалось, что невозмутимое лицо исказилось судорогой гнева. Неужели он поверил?
– А ты знаешь, какое наказание положено за побег. – Продолжил шейм. – Пятьдесят ударов плетьми. – Пятьдесят ударов. Амлон вздрогнула. Значит пришёл черёд прощаться. Она не выдержит пятидесяти ударов. – Ты согласен?
Шейм выжидающе посмотрел на Эмета. Что он ответит? Сердце стучало как сумасшедшее. Он, наверное, видел и её остриженные волосы и неподобающий наряд. А вдруг она ему не нужна? Вдруг это лишь её выдумки? Вдруг она придумала себе эту любовь? Разве можно быть искренним в этой стране роскоши и разврата? Несколько секунд страха, а потом Эмет ответил.
– Твоё наказание вполне справедливо, Повелитель. – И сердце перевернулось в груди. Казалось, бездна разверзлась под ногами.
– Что-ж, тогда приступим к наказанию. Разденьте её! – Шейм улыбался. Всё шло так, как он задумал. Амлон подумала, что лишится чувств, когда руки мерахов прикоснулись к ней. Но прежде чем с неё сняли подобие платья, Эмет вновь заговорил.
– Повелитель, дозволь сказать. В Ирхане есть старинная традиция, когда родственник может принять наказание вместо того, кому оно причитается.
