К восьми утра я опять оказалась у закрытых ворот собора.
Тяжелая дверь скрипнула, и на пороге показался тот же самый священник.
– Bonjour, monsieur, – расплылась я в самой победоносной улыбке (добрый день).
Он с недоверием оглядел меня с ног до головы и спросил:
– C’est vous? Vous avez dormi ici? (Вы тут спали, что ли?)
Вдохновенно врать я умею в двух случаях: когда мне хочется кому-нибудь сделать очень неприятно и когда мне все равно никто не поверит.
– Oui, monsieur. (Именно так. А на что ты способен ради искусства?)
– Alors bienvenue. (Ну заходи, раз такое дело.)
Говорят, что иногда принимать решения нам помогают знаки свыше. Радуги, звездопад, смеющиеся ангелы. Это, конечно, полная ерунда.
Бывает, что нужно выбрать один из каких-то двух вариантов. Сделать – не сделать, жениться – не жениться, уехать или остаться. И выбрать очень трудно. Но на самом деле – очень легко. Потому что внутри, в мозгу, решение всегда принимается почти мгновенно, даже если человек еще сам не знает, чтó именно он решил. Нужно только это решение вытащить из подсознания.
Один мой приятель всегда в таких случаях подкидывал монетку. Не для того, чтобы при помощи монетки судьба принимала решение за него, вовсе нет. Какие глупости. Таким образом он прислушивался к своему внутреннему голосу, наблюдал за своей реакцией на результат. Если он был доволен тем, что выпало, значит, все в порядке, так и надо. А если его разочаровывало, как упала монета, значит, он на самом деле предпочитает другой вариант, который и нужно выбрать. Способ работает как часы. Еще не подводил его ни разу.
Так и здесь. Я на самом деле, конечно, приехала посмотреть собор, и я его посмотрела, несмотря на обстоятельства. И для этого мне не нужны были никакие знаки.
Просто приятно осознавать, что, какое бы ты решение ни принял, в Реймском соборе прямо слева от входа у тебя всегда есть каменный крылатый дружище, который, что бы ты ни выбрал, – всегда за тебя!
Китай
Полет Ванкувер – Пекин длится одиннадцать часов. Пятилетний ребенок успевает за это время прочитать полное собрание сочинений Сергея Козлова про ежика и лошадку. У меня же познать дао за это время не получилось, поэтому я решила познавать его по частям. Накачала себе книжек Сунь-Цзы, Лао-Цзы, Чжуан-Цзы и Конфуция (Конфуция, кстати, по-китайски звали Кун Фу-Цзы, а иногда и просто Цзы – «учитель»).
Один из основополагающих принципов конфуцианства – верность обычаям, соблюдение обрядов, сохранение устоев общества, почитание старших, превосходство старшего брата над младшим, мужчины над женщиной. Чтобы, не дай бог, не нарушилась связь времен. Я так впечатлилась, очень это все духоподъемно.
В аэропорту нас встречал коллега.
– Вы с ребенком? – расстроился он.
– Зато он мальчик! – поспешила оправдаться я, горделиво выпрямляясь.
– Да это не имеет значения, – коллега грустно посмотрел на меня.
Как это не имеет? Это что еще за фокусы? Конфуций! Где ты, старый домостроевский болтун, когда ты больше всего нужен?
– Да у меня кресла детского в машине нет. Ни для мальчика, ни для девочки.
Я вот чего все-таки не понимаю. Возьмем даосизм. Основной его принцип – полный отказ от знания и ничегонеделание.
«В трудах основоположника второй официальной религии Китая мир служит воплощением дао, а в Книге перемен он представляется закономерным чередованием сил инь и ян. Избравший его человек должен забыть о делах и, следуя неведомым путем под девизом „неделание“ (кит. у вэй), стремиться к достижению единства с природой, а следовательно, к совершенству».
«Забыть о делах»! Девиз «Неделание»! А бумагу-то, бумагу изобрел упорный работяга, который ногтями соскреб с коры дерева волокна, потом варил их несколько дней в молоке, потом сушил на солнышке, потом чистил от грязи, потом опять варил, потом расчесывал, потом плел и склеивал, потом опять сушил…
А вот взять европейцев. Ни массы, ни количества, ни адского терпения. Яблоком по голове – и опа! – механика, табличку во сне увидел – химия, достал свой эбонитовый стержень и тряпочкой протер – электричество.
Ну и кто тут настоящие даосы?
Стивен Фрай в моем любимом шоу «QI» рассказал занятную теорию. Древние китайцы были невероятно продвинуты и изобрели способ смешивать глину, песок, воду, обжигать это все. И, получив таким образом посуду для чая, успокоились. Зачем этим доисторическим даосам что-то, кроме чая?
У европейцев же фарфора не было, поэтому им пришлось напрячься и изобрести стекло. Посуду не для чая, но для вина. Но европейцы на этом не успокоились. Стекло не вступает ни в какие химические реакции, поэтому из него родились мензурки и наука химия, немцы пошли дальше и изобрели оптическое стекло, и из него родились астрономия и навигация. В общем, молодцы, продвинули цивилизацию вперед.
Есть ли в том историческая справедливость, что мы используем китайское изобретение для производства унитазов, а европейское – чтобы смотреть на звезды?
В общем-то так и получилось, что дао я познать не успела. И кто меня осудит? Я слишком привыкла оперировать другими, более практическими гносеологическими и онтологическими категориями, и в дао как принцип имманентности и трансцендентности, мать космоса и не дифференцируемую пустоту, наивысшее состояние бытия, из которого следует полярность Инь и Янь, энергию, которая порождает пустоту и существование, не очень-то и верю. Мне как-то всегда было проще с уравнением Шредингера, первым законом термодинамики или правилом буравчика.
Но вот в более простом, рабоче-крестьянском смысле я увидела идеальное графическое представление, что такое [жизненный путь,] только на Великой Китайской стене. Мы приехали утром, только что прошел дождь, и вся долина была затянута плотным серебристым туманом. Не было видно ничего, кроме древней стены на два метра вперед.
Вот жизнь, она в аллегорическом смысле именно такая – это дорога, которая просматривается всего на несколько шагов вперед, буквально перед носом островок стабильности, а за ним… Да вообще все что угодно. Может быть, резкий подъем, а может быть – и пропасть. То ли величие, то ли забвение. Может быть, вообще обвал, тогда придется или обходные пути искать, или, ничего не поделаешь, двигать прям по камням.
Из тумана могут на этот же твой личный путь вырулить какие-нибудь прекраснейшие люди, с которыми будет интересно пересечься или даже пойти вместе. А могут и какие-нибудь очередные продавцы расписного псевдошелкового говнища. Дорога эта жизненная с историей, по ней очень много кто ходил. Под тобой сорок тысяч трупов тех, кто не дошел; позади – война, голод, смерть, слава, империя и экономическое чудо, тоже в общем много всего; впереди – да черт его знает что там впереди.
