Рей кивнул. «Я поеду с тобой», – собрался было сказать он. Хотя решение вернуться в Шотландию и далось ему нелегко, он всё-таки не хотел отпускать Кирстин одну. К тому же его терзало желание провести с Кирстин те несостоявшиеся несколько дней в Лондоне, которые он обещал ещё прошлой весной.
Чем больше думал Рей о том месяце, тем больше сомнений было в его голове. Сейчас он сам себя хотел убедить в том, что если бы не проблемы с полицией – полетел бы на встречу и не допустил всего того, что произошло потом. Однако Рей не исключал, что это обыкновенный самообман.
Не успел Рей озвучить и пары слов, как Кирстин произнесла сама:
– Можно, я заеду домой?
Рей умолк на полуслове, испуганно глядя на неё, и Кирстин тут же стало стыдно за то, что она только что сказала. Она отвела взгляд.
– Ты так хочешь туда вернуться? – спросил Рей.
Кирстин поймала его ладонь.
– Рей… там моя семья. Я хотела бы видеться с ними иногда.
Рей молчал. Ему стало ещё страшнее, чем всегда. Страшнее от мысли о том, что Кирстин может и не вернуться назад.
– Отцу на тебя… – он замолк, почувствовав, как задрожали пальцы Кирстин в его руке. Сделал глубокий вдох и обнял её, – езжай. Но я поеду с тобой.
Кирстин вскинулась, вглядываясь ему в глаза.
– Я показал тебя брату, – напомнил он, – ты тоже могла бы познакомить меня с отцом.
Кирстин закусила губу, но кивнула.
Вопрос с документами разрешить оказалось нелегко. Фактически Кирстин засчитали только первый курс, хотя и второй она успела заслушать почти до конца. Несколько дней они – каждый своими средствами – пытались найти подход к деканату, чтобы закрыть и его, но из этого так ничего и не вышло. Потому когда к концу первой недели они выезжали из Эдинбурга в Глазго, Кирстин была мрачна и погружена в себя, а Рей не мог отделаться от мысли, что это он во всём виноват. Для путешествия был выбран экспресс, потому что лететь на самолёте на такое расстояние не имело смысла, а ехать с водителем Рей не хотел. Кирстин впала в задумчивость, оказавшись на том же вокзале, где год назад провела свои последние дни на свободе. Она прижималась к плечу Рея и держала его за руку, будто боялась потерять в толпе. Постоянно оглядывалась на охрану, стоявшую поодаль – благодаря присутствию телохранителей на людном вокзале их двоих окружало пустое кольцо.
Только когда они погрузились в поезд, Кирстин повеселела.
– А знаешь, – сказала она, глядя сквозь окно, как отъезжает ночной перрон, – я хотела показать это «ему».
Рей, как всегда, не знал, как реагировать на это «ему», и потому промолчал, ожидая продолжения.
– А сегодня я рада, что со мной именно ты, Рей. Ты самое лучшее, что происходило со мной за всю мою жизнь.
Кирстин на мгновение повернулась к нему и быстро поцеловала, а затем снова отвернулась к окну, но теперь устроилась у Рея на плече – будто напрашивалась на то, чтобы тот обнял её. И Рей не заставил себя ждать.
В Глазго дела обстояли хуже. Рей взял машину в прокат и, преодолевая сопротивление правого руля, довёз Кирстин до дома. За это время, правда, он проклял свой вестибулярный аппарат так, что, в конце концов, велел старшему по охране – Фабиану Басти – сесть за руль, когда они поедут назад.
Кирстин первой вышла из машины, подождала, пока Рей последует за ней, и направилась к маленькому домику, скрытому едва начавшим зеленеть палисадником, с намерением позвонить в дверь. Сделать этого она не успела. Дверь открылась ей навстречу, и на пороге показался небритый мужчина средних лет в джинсах и поношенном пуловере неопределённого цвета.
– Кирстин? – подозрительно спросил он.
Кирстин замедлила шаг и крепче сжала руку Рея.
Рей как никогда понимал её. Во взгляде Кейра-старшего читалась безжалостность турникета в метро.
– Что с твоими волосами? И кто с тобой?
Пальцы Кирстин сжались ещё сильней.
– Это Рей, – она решила отвечать только на те вопросы, которых нельзя было избежать, – помнишь, я писала, что встретила человека, с которым провела прошедший год?
Линдси показалась за спиной у Кейра, она осторожно выглядывала из дверного проёма, но Кирстин удалось бросить лишь короткий взгляд на сестру. Та повзрослела и округлилась, теперь её скорее можно было назвать девушкой, чем девочкой, и наверняка в школе на неё уже заглядывалось множество парней.
– Кристи… – улыбка расцвела на её губах и тут же потухла под пристальным взглядом отца.
«Он не поймёт», – отчётливо осознала Кирстин. Нужно было уезжать – и прямо сейчас, но ей очень уж хотелось повидаться с сестрой.
– Кирстин… – вполголоса произнёс Рей у самого её уха, явно тоже намереваясь предложить уехать.
Кирстин решительно повернулась к спутнику и уже двумя руками сжала его ладонь.
– Рей, прости меня… тебе лучше оставить меня с семьёй на пару дней.
Рей молчал. Только губы его дёрнулись.
– Рей… – умоляющим голосом произнесла Кирстин и сдавила его ладонь ещё сильней.
Рей посмотрел на часы.
– Хорошо, – сказал он, – я буду ждать тебя послезавтра на вокзале. Поезд в двенадцать ноль пять.
Рей помешкал.
– Кирстин, – ещё тише сказал он, – если ты не придёшь – значит, нет. Я не буду удерживать тебя рядом с собой, если ты решишь вернуться к семье.
Ему мучительно хотелось поцеловать Кирстин напоследок, но Рей заставил себя сдержаться – не при отце.
Кирстин дёрнулась от последних слов, в глазах её полыхнул огонь. Она хотела ответить, но тоже не посмела.
– До послезавтра, – тихо сказала она и, развернувшись, побрела домой.
Обычно Рей любил бывать в новых городах – но Глазго определённо к таким не относился. Всё здесь напоминало о годах, проведенных рядом с отцом. Бродя по улицам весь остаток вечера, Рей старательно избегал респектабельных кварталов, где мог встретить кого-то из знакомых, но уныние и давящее чувство чуждости, ограниченности этим миром – и в то же время непринадлежности к нему, давило на него.
В конце концов, Рей подал знак медленно ползущей следом машине охраны и, забравшись в неё, приказал:
– В отель. Всё равно в какой.
Рею достался Marriott, едва добравшись до номера, он завалился спать.
Проснувшись и не обнаружив Кирстин в собственной кровати, он почувствовал себя ещё более тоскливо, чем вчера.
Потянувшись к телефону, набрал Майкла и, выслушав долгий зевок, ответил:
– Майкл, это дерьмо.
Он принялся рассказывать, что именно считает дерьмом. Узкие улочки Глазго и содержимое мини-бара. Бюрократию Эдинбургского колледжа и колючие простыни… Он замолк, когда обнаружил, что Майкл на другом конце линии журчит то ли водой в кране, то ли чем-то ещё.
