– Дженнифер, – тихо.
Страх постепенно переходит в опаску, опаска – в любопытство. Мальчишка забавный. Хохлится как петух, прячет руки в карманах. И именно от этого жеста кажется неопасным.
Подумав, Дженнифер встаёт и отряхивает коленки.
– А ты кто?
Мальчишка тянется в карман и, помяв в руках пачку кэмел, вытягивает одну сигарету. Прячет пачку и суёт сигарету в рот – закурить не предлагает.
Такие вещи Дженнифер замечает сразу. Она привыкла придавать значение каждому жесту. Руки в карманах – от того, что не хочет открыто угрожать. Не предлагает сигарет – потому что не собирается заводить дружбу.
– Джеймс, – отвечает, помяв сигарету губами. И после долгой паузы добавляет, – а ты симпатичная.
Дженнифер тоже внимательно рассматривает собеседника, и, пожалуй, могла бы сказать то же самое. У мальчишки необыкновенно чистое лицо – во всех смыслах. Ни прыщей, ни ссадин, но дело не только в этом – его лицо не испорчено ничем. Ни злобой, ни страхом. Будто он и не отсюда вовсе, и местные порядки его не коснулись.
Но последние слова заставляют Дженнифер вздрогнуть. Симпатичной тут быть не с руки. Хотя, конечно, для кого как. Девочек в приюте так мало, что парни выкручиваются кто как может. Кто по договорённости – а кто и не очень.
Дженнифер договариваться не любит. Пока не привыкла. Говорить ей такие вещи стали совсем недавно – и всё больше мальчики из старших групп.
Когда Дженнифер услышала комплимент в первый раз, то сразу поняла, к чему идёт дело – слышала много разговоров о том, кто, как и зачем – а вот как она относится к этим делам, поняла не сразу. Долго разглядывала себя перед зеркалом. Уродиной она не была, это точно. Но и не из тех красоток, которые холили свою красоту, чтобы найти покровителя покруче.
Дженнифер не холила и не собиралась. Подумав, она решила, что не будет больше стричься – так можно прятать лицо под волосами и, может быть, никто её не разглядит.
Приём не сработал. Это Дженнифер поняла через месяц. То ли смотрели они не на лицо, то ли попросту длинные волосы ей шли. Однажды её подловили втроём в душе, Дженнифер и сама не знала, как отбилась. Точнее, знала – направила струю кипятка в морду самому старшему и дала дёру. Сработало. Даже жалобу не написали. Надумали решить дело по-свойски – и начали войну.
Все эти мысли пролетают в голове за секунду, пока она смотрит в голубые глаза мальчишки. Такие холодные, что от этого холода щемит в груди. А Джеймс протягивает руку и чуть отводит в сторону прядь волос, упавшую ей на лицо – таким мимолётным движением, каким Дженнифер не касался никогда и никто.
– Хочешь, буду тебя защищать?
Дженнифер молчит. В вопросе только предложение, но у каждого предложения есть цена, и она эту цену знает. А то, что у мальчишки красивые глаза, вовсе не значит, что Дженнифер хочется ложиться под него по первому требованию.
– Не хочу, – твёрдо.
Мальчишка пожимает плечами.
– Ну, как знаешь, – он разворачивается и направляется прочь, а сердце почему-то продолжает щемить.
***
Они опять ждут на выходе из душа. Дженнифер видит их смутные тени за дверью. Внутрь они больше не входят – просекли, чем чревата встреча с кипятком.
Дженнифер стоит под тёплыми струями минут сорок – ждёт, когда им надоест. Должно же им когда-то надоесть. Вода постепенно становится холоднее – в колонке заканчивается горячая вода. И теперь уже точно надо выходить, потому что если кто-то из воспитателей узнает, что вода закончилась из-за неё – Дженнифер попадёт.
Но она стоит. Пытается по теням посчитать фигуры, притаившиеся за дверью. Они не сильно-то и скрываются. Она может точно насчитать троих, но тени мечутся и сложно понять, есть ли ещё.
Там за дверью нет кипятка, который можно использовать как оружие. Есть металлические шкафчики – но Дженнифер не того телосложения, чтобы скрутить хотя бы одного.
Можно было бы попробовать рвануть мимо них в коридор – но не делать же это голышом.
Дженнифер продолжает прокручивать в голове варианты, пока кожа не покрывается цыпками. Вода уже ледяная. Начинает кружиться голова —грязный кафель стен пускается в пляс.
Дверь открывается со скрипом, и Дженнифер готова осесть на пол – всё-таки решились. Выкручивает горячую воду до предела, но понимает – на сей раз номер не пройдёт. Время было на их стороне.
Она вжимается в стену и несколько секунд слушает шаги за фанерной стенкой, разделяющей душевые, а потом видит прямо перед собой всё того же шатена.
– Не надумала?
Злость поднимается тёмной волной и, со всей дури врезав по фанере, Дженнифер пытается заорать:
– Ты с ними?
Она успевает сказать только одно слово – и то довольно тихо, когда Джеймс перехватывает её руку, выкручивает и зажимает рот.
– Тише ты. А то все прибегут.
Он какое-то время держит руку у рта Дженнифер, а затем убирает.
– Ты с ними? – шепчет он, невольно опуская голову. Бёдра Дженнифер ощущают напряжённый пах парня совсем рядом. Дженнифер не чувствует возбуждения – только страх от этой близости, от понимания того, что если Джеймсу захочется продолжить – сейчас она не сможет сделать ничего. Совсем ничего.
– Я вытянул жребий, – говорит Джеймс легко, и Дженнифер на миг сотрясает дрожь. – Я тебя спрашиваю, ты не передумала?
Дженнифер сжимает зубы, но всё же отвечает:
– А если нет? – она подаётся бёдрами назад, навстречу неприятному прикосновению. Страх растворяется мгновенно, как только Дженнифер осознаёт неизбежность всего, что будет дальше.
– А если нет – я уйду.
Дженнифер не успевает поверить, когда Джеймс добавляет:
– Я уйду, а они войдут.
Ноги становятся ватными.
– А ты хочешь, чтобы я дрался с парнями ради твоих красивых глаз?
– Нет… – говорит Дженнифер тихо и бессильно. Страха уже нет, как нет и вызова в её словах. Только покорность. Секунду она думает, прежде чем уточнить:
– Прямо здесь?
– Да, прямо здесь. И кричи, чтобы они знали, что ты моя.
Кричать удаётся легко – когда сзади в тело врывается раскалённый поршень, растягивает, создавая внутри непонятное чувство переполненности, неспособности вместить.
Слёзы льются сами собой, и она сжимает пальцы, сползающие по фанере, в кулак, стараясь впиться ногтями в ладонь – а через секунду рука Джеймса ложится поверх её ладони, заставляя разжать. Это почти рукопожатие – могло бы быть им, если бы не абсурд ситуации. Если бы не рвущий её на части поршень. Если бы не осознание того, что другому это приносит наслаждение.
Джеймса не хватает надолго. Он двигается быстро и резко, а затем всё кончается в один миг.
