— Простите меня, пожалуйста! — воскликнул Джельсомино, потирая ушибленное колено. — Я совсем не собирался попасть к вам в дом таким неожиданным способом.
— Прошу вас, не извиняйтесь, — вежливо ответил старичок. — Я счастлив, что вы навестили меня. Скажите лучше, не ушиблись ли вы? Надеюсь, все у вас в целости?
Кошка-хромоножка свесилась с крыши и промяукала:
— Разрешите и мне войти?
— О, еще один посетитель! — сказал обрадованный старичок. — Заходите! Сделайте милость, я буду рад гостям.
С каждой минутой коленка Джельсомино распухала все больше и больше.
— Мне ужасно жаль, — продолжал старичок, — что в моем доме нет ни одного стула, чтобы вы смогли присесть.
— Тогда положим его на кровать, — предложила Кошка-хромоножка, — если вы, конечно, не возражаете.
— Беда в том, — сказал хозяин дома с огорчением, — что у меня и кровати нет. Пойду попрошу у соседа кресло.
— Нет, нет, — поспешно сказал Джельсомино, — я могу посидеть и на полу.
— Заходите в комнату, — предложил старичок, — и располагайтесь поудобнее на полу, а я сварю вам вкусный кофе.
Комната была небольшая, но опрятная, с красивой полированной мебелью. Здесь стояли стол, буфет, шкаф, а стульев и кровати не было и в помине.
— Неужели вам приходится все время быть на ногах? — спросила Кошка-хромоножка.
— Да, поневоле, — ответил старичок.
— И вы никогда не спите?
— Иногда сплю стоя, но очень редко. Не больше двух часов в неделю.
Джельсомино и Хромоножка переглянулись.
— Вот еще один мастер рассказывать небылицы.
— Извините меня за любопытство, а сколько вам лет? — снова спросила Кошка-хромоножка.
— Точно не скажу. Я родился десять лет назад, но сейчас мне примерно семьдесят пять или семьдесят шесть лет.
По выражению лиц своих гостей хозяин дома, видимо, понял, что они никак не могли поверить этому. Вздохнув, он продолжал:
— Это не ложь. К сожалению, невероятная, но правдивая история. Если хотите, я расскажу вам ее, пока кофе для вас готовится.
— Мое имя, — начал он, — Бенвенуто. Но обычно все меня зовут «Бенвенуто Не Сидящий Ни Минуты…»
Итак, Бенвенуто родился в семье старьевщика. Такого резвого и подвижного ребенка еще никому не доводилось видеть. Действительно, не успели еще новорожденному придумать имени, а он уже выпрыгнул из пеленок и начал скакать по всему дому. Родители с трудом утихомирили его и уложили спать, но наутро оказалось, что кроватка стала мала для младенца и ноги торчат наружу.
— Видно, он торопится вырасти, чтобы скорее стать помощником в семье, — сказал его отец.
По вечерам, когда ребенка укладывали спать, все было в порядке. Но на следующий день ботинки оказывались малы и жали, а рубашка и вовсе не налезала.
— Ничего, — говорила его мать, — к счастью, в доме старьевщика чего другого, а уж тряпки всегда найдутся. Вот из них я и сошью ему новую рубашку.
Прошла неделя, и Бенвенуто вырос настолько, что соседки начали поговаривать: не пора ли отдать его в школу?
Жена старьевщика отвела сына к учителю, который, выслушав ее просьбу, не на шутку рассердился:
— Почему вы не удосужились привести его в начале учебного года? Скоро летние каникулы, как же я могу принять вашего сына?
Когда мать объяснила, что Бенвенуто всего семь дней от рождения, учитель рассердился еще пуще:
— Семь дней? Это вам не детские ясли! Приходите-ка через шесть лет, и тогда мы сможем поговорить с вами серьезно.
Однако в конце концов он оторвался от классного журнала и увидел, что Бенвенуто был повыше ростом, чем все его ученики. Он усадил новичка за последнюю парту и начал ему объяснять, что дважды два — четыре. В полдень зазвенел звонок, все школьники вскочили со своих мест и выстроились в ряд, чтобы выйти из класса. Один только Бенвенуто не двигался с места.
— Бенвенуто, — окликнул его учитель, — становись и ты в ряд!
— Не могу, господин учитель.
И правда, за время, проведенное впервые в жизни за школьной партой, он настолько вырос, что оказался как бы прикованным к месту. Пришлось позвать школьного сторожа, чтобы тот помог освободить пленника.
На следующее утро его посадили за парту побольше, но в полдень Бенвенуто снова не смог встать, потому что и новая парта оказалась ему мала. Он был похож на мышь, попавшую в мышеловку. Пришлось на сей раз звать плотника, чтобы тот разобрал парту.
— Придется завтра взять парту из пятого класса, — сказал учитель, почесывая затылок.
И он приказал принести в класс одну из самых больших парт во всей школе.
— Ну а теперь как?
— Очень удобно, — радостно ответил Бенвенуто.
Как бы желая доказать учителю, что ему действительно удобно, он то вставал, то снова садился за новую парту.
Но когда в полдень прозвенел звонок, и эта парта оказалась настолько мала, что снова не обошлось без плотника. Директор школы и мэр города начали протестовать:
— Что же такое у вас творится, господин учитель? Может быть, вы разучились поддерживать дисциплину в классе? В этом году у вас парты ломаются, как щепки. Вам нужно быть построже с вашими сорванцами, ведь мы не можем каждый день покупать новые парты.
Старьевщику пришлось отвести сына к известному в городе врачу и рассказать ему, как обстояло дело.
— Ну что же, посмотрим, — сказал врач, нацепив очки, чтобы лучше разглядеть необычного пациента.
Он измерил Бенвенуто вдоль и поперек.
— А теперь садись, — приказал он.
Бенвенуто сел на стул, а доктор, подождав минуту, вновь приказал ему:
— Вставай!
Бенвенуто поднялся со стула, и доктор снова измерил его рост и объем груди.
— Гм, — заметил он, протирая очки платком, чтобы удостовериться, что стекла чистые и не мешают зрению, — присядь-ка снова.
Он несколько раз заставлял Бенвенуто вставать и садиться и наконец сказал в заключение:
— Случай очень интересный. У этого мальчика новая болезнь, которая до сих пор не встречалась в медицинской практике. Заключается она в следующем: когда мальчик сидит, он катастрофически быстро стареет — для него минута, проведенная сидя, равняется целому прожитому дню. Как лечить этот странный недуг? Мальчик должен быть всегда на ногах, иначе за несколько дней он превратится в старичка с седой бородой.
После заключения врача жизнь Бенвенуто в корне изменилась. В школе для него смастерили специальную парту — без сиденья, чтобы у него не было соблазна присесть. Дома ему теперь приходилось есть стоя. Достаточно ему было присесть у печки, как тут же раздавались удивленные голоса:
