Шарлемань. Нет.
Генрих. Он просто не хочет.
Бургомистр. Но почему?
Генрих. Набивает цену.
Бургомистр. Ладно. Предлагаю вам должность первого моего помощника.
Шарлемань. Я не хочу.
Бургомистр. Глупости. Хотите.
Шарлемань. Нет.
Бургомистр. Не торгуйтесь, нам некогда. Казенная квартира возле парка, недалеко от рынка, в сто пятьдесят три комнаты, причем все окна выходят на юг. Сказочное жалованье. И кроме того, каждый раз, как вы идете на службу, вам выдаются подъемные, а когда идете домой, – отпускные. Соберетесь в гости – вам даются командировочные, а сидите дома – вам платятся квартирные. Вы будете почти так же богаты, как я. Всё. Вы согласны.
Шарлемань. Нет.
Бургомистр. Чего же вы хотите?
Шарлемань. Мы одного хотим – не трогайте нас, господин президент.
Бургомистр. Вот славно – не трогайте! А раз мне хочется? И кроме того, с государственной точки зрения – это очень солидно. Победитель дракона женится на спасенной им девушке. Это так убедительно. Как вы не хотите понять?
Шарлемань. Зачем вы мучаете нас? Я научился думать, господин президент, это само по себе мучительно, а тут еще эта свадьба. Так ведь можно и с ума сойти.
Бургомистр. Нельзя, нельзя! Все эти психические заболевания – ерунда. Выдумки.
Шарлемань. Ах, боже мой! Как мы беспомощны! То, что город наш совсем-совсем такой же тихий и послушный, как прежде, – это так страшно.
Бургомистр. Что за бред? Почему это страшно? Вы что – решили бунтовать со своей дочкой?
Шарлемань. Нет. Мы гуляли с ней сегодня в лесу и обо всем так хорошо, так подробно переговорили. Завтра, как только ее не станет, я тоже умру.
Бургомистр. Как это – не станет? Что за глупости!
Шарлемань. Неужели вы думаете, что она переживет эту свадьбу?
Бургомистр. Конечно. Это будет славный, веселый праздник. Другой бы радовался, что выдает дочку за богатого.
Генрих. Да и он тоже радуется.
Шарлемань. Нет. Я пожилой, вежливый человек, мне трудно сказать вам это прямо в глаза. Но я все-таки скажу. Эта свадьба – большое несчастье для нас.
Генрих. Какой утомительный способ торговаться.
Бургомистр. Слушайте вы, любезный! Больше, чем предложено, не получите! Вы, очевидно, хотите пай в наших предприятиях? Не выйдет! То, что нагло забирал дракон, теперь в руках лучших людей города. Проще говоря, в моих, и отчасти – Генриха. Это совершенно законно. Не дам из этих денег ни гроша!
Шарлемань. Разрешите мне уйти, господин президент.
Бургомистр. Можете. Запомните только следующее. Первое: на свадьбе извольте быть веселы, жизнерадостны и остроумны. Второе: никаких смертей! Потрудитесь жить столько, сколько мне будет угодно. Передайте это вашей дочери. Третье: в дальнейшем называйте меня «ваше превосходительство». Видите этот список? Тут пятьдесят фамилий. Все ваши лучшие друзья. Если вы будете бунтовать, все пятьдесят заложников пропадут без вести. Ступайте. Стойте. Сейчас за вами будет послан экипаж. Вы привезете дочку – и чтобы ни-ни! Поняли? Идите!
Шарлемань уходит.
Ну, все идет как по маслу.
Генрих. Что докладывал тюремщик?
Бургомистр. На небе ни облачка.
Генрих. А буква «Л»?
Бургомистр. Ах, мало ли букв писали они на стенках при драконе? Пусть пишут. Это им все-таки утешительно, а нам не вредит. Посмотри-ка, свободно это кресло?
Генрих. Ах, папа! (Ощупывает кресло.) Никого тут нет. Садись.
Бургомистр. Пожалуйста, не улыбайся. В своей шапке-невидимке он может пробраться всюду.
Генрих. Папа, ты не знаешь этого человека. Он до самого темени набит предрассудками. Из рыцарской вежливости, перед тем как войти в дом, он снимет свою шапку – и стража схватит его.
Бургомистр. За год характер у него мог испортиться. (Садится.) Ну, сынок, ну, мой крошечный, а теперь поговорим о наших делишках. За тобой должок, мое солнышко!
Генрих. Какой, папочка?
Бургомистр. Ты подкупил трех моих лакеев, чтобы они следили за мной, читали мои бумаги и так далее. Верно?
Генрих. Ну что ты, папочка!
Бургомистр. Погоди, сынок, не перебивай. Я прибавил им пятьсот талеров из личных своих средств, чтобы они передавали тебе только то, что я разрешу. Следовательно, ты должен мне пятьсот талеров, мальчугашка.
Генрих. Нет, папа. Узнав об этом, я прибавил им шестьсот.
Бургомистр. А я, догадавшись, – тысячу, поросеночек! Следовательно, сальдо получается в мою пользу. И не прибавляй им, голубчик, больше. Они на таких окладах разъелись, развратились, одичали. Того и гляди, начнут на своих бросаться. Дальше. Необходимо будет распутать личного моего секретаря. Беднягу пришлось отправить в психиатрическую лечебницу.
Генрих. Неужели? Почему?
Бургомистр. Да мы с тобой подкупали и перекупали его столько раз в день, что он теперь никак не может сообразить, кому служит. Доносит мне на меня же. Интригует сам против себя, чтобы захватить собственное свое место. Парень честный, старательный, жалко смотреть, как он мучается. Зайдем к нему завтра в лечебницу и установим, на кого он работает, в конце концов. Ах ты, мой сыночек! Ах ты, мой славненький! На папино место ему захотелось.
Генрих. Ну что ты, папа!
Бургомистр. Ничего, мой малюсенький! Ничего. Дело житейское. Знаешь, что я хочу тебе предложить? Давай следить друг за другом попросту, по-родственному, как отец с сыном, безо всяких там посторонних. Денег сбережем сколько!
Генрих. Ах, папа, ну что такое деньги!
Бургомистр. И в самом деле. Умрешь – с собой не возьмешь…
Стук копыт и звон колокольчиков.
(Бросается к окну.) Приехала! Приехала наша красавица! Карета какая! Чудо! Украшена драконовой чешуей! А сама Эльза! Чудо из чудес. Вся в бархате. Нет, все-таки власть – вещь ничего себе… (Шепотом.) Допроси ее!
Генрих. Кого?
Бургомистр. Эльзу. Она так молчалива в последние дни. Не знает ли она, где этот… (оглядывается) Ланцелот. Допроси осторожно. А я послушаю тут за портьерой. (Скрывается.)
Входят Эльза и Шарлемань.
Генрих. Эльза, приветствую тебя. Ты хорошеешь с каждым днем – это очень мило с твоей стороны. Президент переодевается. Он попросил принести свои извинения. Садись в это кресло, Эльза. (Усаживает ее спиной к портьере, за которой скрывается бургомистр.) А вы подождите в прихожей, Шарлемань.
