Он смотрел перед собой пустыми выцветшими глазами и едва
слышно говорил:
– Последний близкий человек… родная кровь… родной сын
моего покойного брата…
Ленская чувствовала себя скверно.
По роду работы ей часто приходилось сообщать людям плохие
новости, но до сих пор она не научилась делать это тактично, так, чтобы не
причинять людям лишнюю боль. И каждый раз происходили такие тяжелые,
мучительные сцены.
А тут еще эта аллергия на тополиный пух…
Она поднялась и незаметно вышла из кабинета профессора.
Старыгин поднимался по широкой лестнице старого дома.
Дом был красивый, просторный, недавно отремонтированный,
лестница не слишком крутая. На ступенях сохранились даже кольца, в которые до
революции были продеты медные прутья, удерживавшие ковровую дорожку.
Ковровая дорожка пропала уже в семнадцатом году, медные
прутья, наверное, продержались немного дольше.
Теперь, когда квартиры в «золотом треугольнике» безумно
подорожали, этот дом постепенно возвращается в дореволюционное состояние.
Глядишь, скоро и ковровую дорожку опять постелят…
С этими мыслями Старыгин поднимался к квартире профессора
Переверзева.
Он хотел поговорить с профессором о его племяннике и о
стойких оловянных солдатиках. Вряд ли этого солдатика снова украли из
антикварного магазина братьев-близнецов Бориса и Глеба. Они твердо обещали
Старыгину, что никому не станут показывать товар с витрины. Стало быть, этот
солдатик, которого он нашел у трупа несчастного пропойцы Синдерюхина, попал
туда из коллекции профессора Переверзева. Солдатиков ворует племянник, о чем,
похоже, знают все, кроме самого профессора. И хорошо бы выяснить, кому этот
племянник солдатиков продает.
Дмитрий Алексеевич споткнулся на пологой ступеньке и едва
удержался на ногах. Вдруг потемнело в глазах и накатило удушье, хотя на
лестнице было чисто, прохладно и воздух свежий. Сердце билось неровными
толчками. Старыгину вдруг стало страшно – без всякой причины, и страх был
какой-то беспредметный, как будто черное облако закралось в душу.
Он ухватился за перила и постоял немного, стараясь унять
расходившееся сердце.
«Что я здесь делаю? – снова забрезжила в голове
привычная мысль. – Отчего я занимаюсь чужими делами? Отчего вчера вечером
я не позвонил Лидии и не сказал ей, что отказываюсь от ее сомнительных поисков,
потому что вокруг них происходит слишком много непонятных и бессмысленных
убийств? Этот Синдерюхин находился уже в последней стадии алкоголизма и вполне
мог сигануть в окно в приступе белой горячки… Но отчего он выбрал момент, когда
я был поблизости? И эти чертовы солдатики…»
Наверху, на третьем этаже, громко хлопнула дверь, и
послышались приближающиеся шаги. Шаги были медленные, неровные, запинающиеся,
как будто спускающемуся по лестнице человеку каждый шаг доставался с боем.
Вдобавок к этому Дмитрий Алексеевич услышал сухой мучительный кашель.
Он преодолел очередной лестничный проем и увидел
спускающегося навстречу человека.
Это была женщина.
На первый взгляд она показалась Дмитрию Алексеевичу пожилой
– так сильно эта женщина сутулилась, хромала и кашляла, такое у нее было
бледное и больное лицо. Однако, приглядевшись внимательнее, Старыгин понял, что
в действительности она моложе его, просто очень уж болезненный у нее вид.
В следующий момент он осознал, что встречал эту женщину, что
ему знакома ее неуверенная походка, ее бледное лицо и даже ее сухой кашель…
И тут женщина остановилась и проговорила сурово и холодно:
– Какая неожиданная встреча! Дмитрий Алексеевич
Старыгин, если я не ошибаюсь?
Произнеся эту фразу, женщина снова мучительно закашлялась.
И тут всякие сомнения у Старыгина отпали: перед ним стояла
майор Александра Ленская из отдела по расследованию убийств.
– И что же вы, интересно, делаете в этом доме? –
осведомилась Ленская, справившись с приступом кашля. – Только не говорите
мне, что вы здесь живете. Я помню ваш адрес…
Память у Ленской была потрясающая. Она помнила каждого
человека, который хоть раз попал в ее поле зрения по одному из уголовных дел.
Помнила с адресами, датами рождения и прочими важными биографическими данными.
То есть в голове у нее хранилась настоящая база данных, включающая подробные
анкеты всех обвиняемых, подозреваемых и свидетелей.
– Александра Павловна! – Старыгин изобразил на
лице радость. – Какая встреча! Вот приятная неожиданность! Давно не
виделись!
Виделись они не так давно, всего несколько месяцев назад,
когда скромная персона Старыгина попала в поле зрения майора Ленской из-за
убийства в Эрмитаже (см. роман Н. Александровой «Сокровище Ирода»).
– Я вам, кажется, задала вопрос! – Ленская
сверлила его взглядом. – Что вы здесь делаете? Куда направляетесь?
– Я иду к одному коллеге… – проговорил Дмитрий
Алексеевич, лихорадочно соображая, что можно сказать Ленской и чем ему это
грозит. По всему выходило, что историю с оловянными солдатиками озвучивать
никак нельзя, а тогда нужно срочно придумать что-то другое, безобидное…
– Я даже знаю имя вашего коллеги, – проскрипела
Ленская своим вечно простуженным голосом. – Это профессор Аристарх
Иванович Переверзев. Я права?
– Вы всегда правы, Александра Павловна! – Старыгин
вымученно улыбнулся. – Я просто поражаюсь – как вам это удается? Память у
вас лучше компьютера! – льстиво добавил он. – И соображаете вы
быстро!
– И зачем же, интересно, вы направляетесь к
профессору? – задала Ленская следующий вопрос, не обратив внимания на
неуклюжий комплимент Старыгина.
– Я хотел расспросить его… – начал Дмитрий
Алексеевич, – хотел задать ему…
Как назло, в голову ничего не приходило, и Старыгин решил
потянуть время – авось в процессе разговора всплывет в голове умная мысль.
– А вы, Александра Павловна, здесь по долгу службы
находитесь? – вкрадчиво спросил он.
И, не дождавшись ответа, продолжал:
– Знаю, что по работе, просто так вы в гости не ходите.
Некогда вам, преступления расследовать надо, без вас коллеги не управятся! Так
вот, вы-то на службе, а я – нет! Личное у меня дело, понятно? Мы с вами
встретились случайно, и в таком тоне вы со мной разговаривать не имеете права!
Документы хотите проверить – пожалуйста! А на допрос – извольте вызвать
повесткой, там и будете пытать, что я делаю на этой лестнице и где я был с
восьми до одиннадцати!
Он сам удивился, с чего так рассвирепел. Очевидно, после
всего случившегося нервы совсем расшатались. На Ленскую, однако, его слова не
произвели сильного впечатления.
– Ах, вот как? – только и спросила она и поглядела
на Старыгина очень внимательно.
