– И что – взяли? – поинтересовался Старыгин.
– Нет, у них, понимаешь, спирта не хватило… а то еще
случай был – прибыли мы с мужиками на рыболовецкий сейнер «Мучительный», вышли
в море – а тут как раз шторм сорок с половиной баллов… натурально, капитан в
панике, у боцмана морская болезнь…
– Извините, Владимир! – перебил Старыгин
художника. – Вообще-то главный редактор газеты поручил мне поговорить с
вами на другую тему. Нам стало известно, что вы стояли у истоков отечественного
авангардного искусства, в частности – сюрреализма…
– У истоков? – перебил его Синдерюхин. – У
истоков – стоял. Стоять у истоков – это мое творческое кредо. Только с этим
авангардизмом и сюрреализмом я никогда и ничего не имел. Мне лично Марксэн
Виссарионович, председатель Союза, так говорил: «На тебя, Владимир, всегда
можно положиться, потому что ты всегда стоишь у истоков, но никогда не имеешь
ничего лишнего. Особенно с этим авангардизмом и сюрреализмом».
– Как же так? – расстроился Старыгин. – А мне
говорили, что вы – автор нескольких картин, с которых, можно сказать, начался
сюрреализм в нашей стране. Это картины, на которых изображены виды Петербурга,
среди которых вольготно расположились фантастические чудовища – огромные рогатые
жабы, осьминоги с кабаньими головами, усеянные глазами рыбы и птицы…
В глазах Синдерюхина мелькнул испуг. Он опасливо покосился
на дверь, потом на окно. Затем подскочил к Старыгину и выкрикнул странным
высоким голосом:
– Ничего не знаю, начальник! Первый раз слышу! Ты мне
какое дело шьешь? Володька Синдерюхин никогда, а ежели чего – так это все врут!
Кого хочешь спроси!
– Владимир, вы меня с кем-то путаете! – проговорил
Старыгин, невольно отстранившись. – Я не из правоохранительных органов, я
из газеты «Современное искусство». Наша газета далека от политики и бизнеса, мы
даже рекламы почти не печатаем. Нас интересует только история отечественной
живописи. Так вот, если вы не являетесь автором картин, о которых я говорил,
может быть, вы знаете, кто их автор?
Синдерюхин явно паниковал.
Тогда Дмитрий Алексеевич решил применить старый, проверенный
способ.
– Если вы дадите мне интересную информацию, я поставлю
под статьей вашу фамилию рядом со своей и справедливо разделю с вами гонорар…
Синдерюхин блеснул глазами и облизнулся.
– Гонорар – это хорошо… – проговорил он
мечтательно. – А вот фамилию не надо, фамилию – это ни к чему… а вот
гонорар… А нельзя ли получить небольшой авансик в счет этого гонорара?
– Это будет зависеть от того, насколько интересную
информацию вы мне предоставите!
Вполне понятно, что Старыгин не хотел платить за кота в
мешке. Тем более что неизвестно – есть ли этот кот. Правда, поведение
Синдерюхина говорило о том, что ему что-то известно.
– Интересную, не сомневайся! – заверил художник
Старыгина. – Будешь доволен! Ну, если не аванс – так хотя бы бутылку
можно? А то у меня в доме буквально все кончилось! А мне нужно несколько грамм
водки исключительно в медицинских целях…
Старыгин посмотрел на хозяина в сомнении. Может быть, под
действием водки он разговорится и выложит все, что ему известно о злополучных
картинах. С другой стороны, алкоголиков развозит от небольшой дозы спиртного, и
тогда из Синдерюхина не вытянешь никакой информации… кроме того, ужасно не
хотелось вторично подниматься по крутой лестнице на седьмой этаж…
– Смотри, мужик – тебе решать! – проговорил
художник решительным тоном. – Если хочешь что-то узнать – неси водку, а
иначе – наше вам почтение, у меня важные дела имеются! Ко мне вот-вот заказчик
должен прийти, большой, между прочим, человек, директор кладбища! Так что
смотри…
– Ладно. – Старыгин решил, что ради ценной
информации стоит второй раз совершить нелегкое восхождение к вершинам
искусства, и отправился в магазин, взяв с Синдерюхина слово никуда не уходить и
освежать свою память, чтобы к возвращению «корреспондента» она была в рабочем
состоянии.
Оказалось, что купить водку в районе обитания Синдерюхина не
так просто: по дороге попадались исключительно модные бутики и ювелирные
магазины. Кому пришло в голову открывать такие заведения в продымленном и
загазованном заводском районе, трудно понять, но факт оставался фактом.
Наконец, пройдя три или четыре квартала вдоль маслянистого и зловонного канала,
Старыгин увидел магазин с загадочным названием «Минисупермаркет». Судя по размеру
и ассортименту представленных товаров, он был скорее мини, чем супер, но водка
там, конечно, была.
Дмитрий Алексеевич купил бутылку какого-то довольно
приличного алкоголя и вышел из магазина. У самого выхода его схватил за локоть
сутулый тип в поношенном пиджаке и проговорил задушевным голосом хронического
алкоголика:
– Я извиняюсь, вам компания не требуется?
– Обойдусь! – ответил Старыгин, вежливо, но сильно
высвобождая руку из цепких пальцев алкоголика.
– Какой вы грубый и бессердечный! – вздохнул алкоголик. –
Неужели вы один собираетесь употребить всю эту бутылку?
Старыгин не удостоил его ответом и поспешил обратно к дому
художника Синдерюхина: с людьми вроде него нужно ковать железо, пока горячо, и
по возможности не отходя от кассы.
Подойдя к дому Синдерюхина, Дмитрий Алексеевич с
удовлетворением отметил, что лужа перед подъездом, где прежде отдыхал сильно
выпивший Григорий, пустует: видимо, его энергичная супруга сумела придать ему
вертикальное положение и вернуть в лоно семьи.
Обходя опустевшую лужу, Старыгин шагнул в сторону… и тут на
то самое место, где он только что стоял, с глухим отвратительным звуком что-то
обрушилось.
Дмитрий Алексеевич инстинктивно отскочил, затем резко
развернулся… и увидел нелепо и страшно разметавшееся по тротуару человеческое
тело.
Правда, после полета с большой высоты и удара о тротуар в
нем осталось очень мало человеческого. Руки и ноги безвольно раскинулись в
стороны, как у тряпичной куклы, лицо разбито и залито кровью…
Не было никаких сомнений, что этот человек мертв.
Старыгин почувствовал легкую тошноту и головокружение,
естественные при таком близком соседстве со смертью. Он отступил еще на шаг и
невольно представил, что было бы с ним, окажись он чуть ближе к месту падения…
И тут он увидел рядом с разбитой головой засаленную,
утратившую форму бескозырку.
Преодолевая отвращение и страх, Старыгин еще раз взглянул на
мертвеца… поношенные тренировочные штаны, одна нога босая, на второй чудом
удержалась резиновая галоша…
Всякие сомнения пропали: это был почетный сталевар и моряк,
зверолов и колхозник Владимир Синдерюхин.
Вокруг уже начали собираться зеваки, в маленькой толпе
курсировали самые достоверные сведения и самые невероятные слухи о только что
случившейся трагедии.
