– Прекрати, – прошипел Александр, хватая ее за предплечье.
– У меня не будет любимого мужчины! – выкрикнула Нелли, и не подумав вырываться.
– У тебя будет любимый мужчина! – ревностно прорычал Александр.
– Но у него не будет меня! Потому что я стану жалкой тенью себя прежней!
– Не станешь…
– Хочешь наблюдать, как я стану стареть? Чахнуть прямо на твоих глазах? От этого ты тоже получаешь удовольствие? Это тебя также возбуждает?
– Замолчи! – Теперь ее держали за оба предплечья.
– Будешь наблюдать, как выпадаю мои волосы? Зубы? Как ходить начинаю с трудом, как ухудшается мое зрение, и я слепну? Я не смогу тебя видеть! – нагнетала она обстановку, совсем не гнушаясь преувеличений.
– Нелли! – Он хорошенько ее встряхнул.
– Ты больше не увидишь моего тела, – вопреки всему говорила Нелли. – Я стану его стесняться и ни за что на свете перед тобой не разденусь! – Она резко отстранилась, однако Александр, опасно сверкая глазами, снова приблизился к ней. – Только для тебя это совсем неважно, не правда ли? Главное, я останусь жива! – и тут же следом пробурчала: – Еще на пару десятков лет, если не помру назавтра от простуды.
– Замолчи, Нелли! Замолчи! – Притянув Нелли к себе, Александр угрожающе склонился к ее лицу. Нелли не думала молчать.
– У нас не будет секса! – Ногтями впиваясь в мужские плечи, она выдала один из весомейших аргументов. – Я не буду на это способна!
Александр прижал ее к себе.
– Нелли… – шептал ей в волосы. – Милая, дорогая Нелли…
– А ты, спустя время… будешь смотреть на мои фотографии в молодости… – продолжала она уже тише, в попытках восстановить участившееся дыхание, – и жалеть, что не использовал единственный… единственный шанс, который у тебя был. – Она обняла его в ответ. – Но станет уже поздно. Ты не сможешь повернуть время вспять. И будешь винить в этом себя… только себя.
Он прижался губами к ее макушке.
– А потом будешь хоронить, закапывать мои останки в холодную одинокую могилу. А там червяки…
– Я могу убить тебя, – он поцеловал ее в щеку, – и навсегда потерять.
– Где ты похоронишь меня, Александр? У себя перед домом? Чтобы помнить обо мне и той недолгой любви, которая была между нами? Или где подальше? Например, здесь, в гуще леса, чтобы не чувствовать вины и не вспоминать о своей трусости?
Александр напрягся – она ощутила это в первую же долю секунды. Его руки застыли, ласки прекратились, грудь закаменела. А затем, словно вырывая из вороха греющих перин, Нелли и вовсе отстранили от теплого тела. Она с сомнением вгляделась в заострившиеся черты лица.
– Ты никогда не успокоишься, не так ли? – с недружелюбным спокойствием спросил Александр. – Несмотря на все мои протесты, на все мои аргументы, будешь настаивать, чтобы я это сделал, – теперь он даже не спрашивал. – Отравил тебя. Уничтожил. Убил.
Нелли помедлила с ответом: заглянула в живые, полные затаенного гнева глаза, взглядом проскользила по рельефу носа, спустилась к слегка скривившимся в презрительной гримасе губам…
– Да, – без лишних сантиментов подтвердила Нелли, не обращая внимания на драматизацию Александра: она рассчитывала, что смерть станет временным явлением. – Да, хочу.
Теперь на губах Александра заиграла злорадная усмешка, в глазах промелькнули белые искры, но до того – она была уверена! – до того в них всколыхнулось глубоко сокрытое торжество.
Торжество? Да нет же, должно быть, показалось. Должно быть, солнце, прячась за горизонт, и умудряясь проникать к ним сквозь грязные стекла, отразилось в потемневших глазах, искажая истинный взгляд Александра; или же искры – загадочные белые искры, мелькавшие в его зрачках, сбили Нелли с толку.
Она задавалась вопросами – секунду, две, может, час, но вот мгновение – и ее озарила догадка. Внезапная сумасшедшая догадка.
– Да ты и сам этого хочешь, – протянула пораженная Нелли, как будто лишь сейчас для себя открыла несовершенство окружающего мира. – Хочешь не меньше меня и… подталкиваешь к уговорам.
Даже не так. Разумеется, Нелли понимала, что Александр хотел бы видеть ее живой и невредимой как можно дольше, желательно так же долго, сколько будет жить он сам. Однако сейчас во всей этой сложной и непримиримой ситуации, совершенно неожиданно для Нелли обнаружилось второе дно. Александр боялся за нее, переживал, но вместе с тем, казалось бы, умышленно (а может быть и неосознанно) проверял ее выдержку и непоколебимость намерений; словно смотрел за ее ходьбой по канату и подбрасывал под ноги камушки, наблюдая – оступиться или нет.
– Ты хочешь, чтобы я приняла твой яд. Желаешь, жаждешь этого.
На нее метнули острый взгляд.
– О чем ты. Я хочу, чтобы ты жила.
– С твоей частичкой в моей крови. Прекрати отрицать, Александр, я же вижу.
– Ты начинаешь…
– Прекрати – это – отрицать, – повторила Нелли медленно и ткнула указательным пальцем ему в грудь.
Александр на мгновение замер, чтобы затем расправить плечи. Он высокомерно посмотрел на палец, по-прежнему на него наставленный, поднял взгляд на Нелли, недобро заглянул в глаза, после чего, словно что-то для себя уяснив, возможно, наконец-то осознав, что отрицать правду смысла не было, ухмыльнулся: безрадостно, едва заметно, однако Нелли хватило, чтобы внутренне поежиться.
Обхватив ее палец своей широкой ладонью, да так, что тонкая конечность совершенно скрылась из виду, Александр проговорил:
– Да. Да, я хочу этого. Ты что же, против? – спросил он дерзко. – Хочу видеть тебя рядом с собой – всегда. Хочу, чтобы любила. Чтобы дарила счастье и чувство умиротворения. Себя дарила! Но в то же время желаю, чтобы ты была уверена в своем выборе и назавтра не пожалела о принятом решении! Ты должна понимать, на что идешь, на что так рьяно и необдуманно подписываешься! – Он склонился к ней. – Поскольку наравне с желанием о безраздельном владении тобою – «безраздельном», и с людьми, и с Временем, Нелли, – я не желаю тебя потерять! Не желаю хоронить тебя уже сегодня перед своим, и теперь уже твоим домом!
– Ты все равно меня потеряешь, – спокойно возразила Нелли. – Рано или поздно – обязательно. Так почему бы не рискнуть?
– Потому что жизнь с тобой хоть и в месяц лучше, чем ничего!
Вот в том-то и оно…
– И в этом я с тобой не согласна.
Вот она, разница между ними, вот он, тот самый камень преткновения. Вот, что мешало им разрешить свой конфликт и давно как зажить долгой и счастливой жизнью: Нелли желала получить все и сразу, в вопросах безопасности опираясь только на свою интуицию, тогда как Александру для собственноручного умерщвления Нелли требовались куда более весомые доводы, кроме как «я знаю» и «я чувствую». Можно ли было винить его в этом?
