– Хотите выпить? – предложили Анье. Очевидный интерес к своей персоне восприняли, как «тоже хочу».
Анья отрицательно покачала головой.
– Не хотите или не знакомы?
– Не хочу.
– Значит, знакомы?
Почему для них это важно? Почему им так интересен Рейнард Либлик?
– Не стойте в дверях, проходите ко мне.
Дверей Анья не видела, но вперед прошла. Только садиться отказалась: остановилась около окна с видом на прекрасную панораму города.
– Может быть, – уклонилась от ответа.
Альвар Гросс выжидающе выгнул бровь.
– Вы встречались с ним, разговаривали, он интересовался вами? Конечно же, интересовался. Что он спрашивал?
Почему он должен ею интересоваться? Да, он, конечно, интересовался, действительно. Даже потасовку в столовой устроил, желая на нее посмотреть. Но почему такие мысли приходят Альвару Гроссу? С чего бы ему такое предполагать?
Мужчина ждал, растеряв значительную часть утреннего очарования. Он выглядел нервным и взволнованным, хотя пытался волнение скрыть все за той же обаятельной, мягкой улыбкой.
– Он сидел в камере изолятора.
– Правда?
– Правда.
– Как интересно…– пробормотал Альвар Гросс. – А вы…
– Я тоже сидела.
А вот теперь мужчина удивился. Он даже закашлялся, поперхнувшись виски. Предполагаемым виски.
– Это как? Вы же там работали.
– Работала. Изначально я там стажировалась. Не в камере – в клинике.
– И?..– в нем нарастало нетерпение.
Рассказать или нет? Анья совсем его не знает, они знакомы от силы двенадцать часов. А если сболтнет чего лишнего, как, возможно, сболтнула Рейнарду Либлику, и снова наживет проблем? Однако молчать нынче вряд ли получится. И не потому, что сказала «А» и теперь должна бы зачитать алфавит. Альвар Гросс не походил на человека, которого можно было обмануть. Также он не походил на человека, который упускал желаемое. А сейчас он желал информации. Ему, определенно, важен Рейнард Либлик, как и все то, что с ним связано.
Анья посмотрела собеседнику в глаза.
– Кто такой Рейнард Либлик?
Длительное время мужчина молчал и не спускал с нее внимательного взгляда.
– Рейнард Либлик…– заговорил осторожно, – весьма опасный субъект, с которым у нас сложились непростые отношения.
– Он ваш друг?
– Нет, он нам не друг.
– Тогда кто?
Улыбнулся.
– Недруг, которого мы ищем долгое время. И теперь, кажется, нашли. Надо же, перед самым носом… – Усмехнулся, покачал головой. – Теперь вы просто обязаны рассказать мне, каким таким чудесным образом оказались связаны с Рейнардом Либликом? Почему вы сидели в изоляторе? Я правильно понимаю, что в том самом изоляторе, в котором содержат шизонутых преступников? Случайно? В качестве эксперимента? Хотели изучить повадки заключенных? Мне сложно понять, правда.
– Я сидела в камере благодаря Рейнарду Либлику. Он меня запер. – Мужчина не реагировал. – Не просто запер: он выключил меня из жизни, заставил забыть обо мне всех вокруг. Абсолютно. Всех до единого. Даже родственники меня не узнают. – Мужчина все так же молчал и лишь безотрывно за ней наблюдал. – Вас это не удивляет?
Альвар Гросс усмехнулся, поднялся с дивана.
– Во всем, что касается Рейнарда Либлика, меня мало что удивляет.
– Как он смог такое проделать? Кто он такой?! Разве это возможно?
Конечно же, возможно. Анья испытала на себе.
– Все очень сложно, Анья. Во всем, что касается ню-Вег… Во всем, что касается Рейнарда Либлика, – поправился Альвар Гросс. – Он необычный мужчина. Необычный пациент. Зато теперь я многое понимаю…
– А я нет. Почему меня никто не помнит? Как мне это исправить?
Мужчина отвернулся, прошелся по комнате.
– Мы решим эту проблему. – Посмотрел на нее. – Дайте мне время, я подумаю, как вам помочь… И как вам вернуть потерянную Силу. – Помолчав немного, спросил: – Как вы выбрались из психушки? Дайте догадаюсь: сбежали? Вчера, до того, как Мира вас обнаружила…
– Да.
– Не буду спрашивать, как вам это удалось.
– Не надо.
Слабо улыбнулись.
– Идите к себе, Анья. Вам действительно нужно отдохнуть. Обо всем остальном потолкуем позже. – Удовлетворения Анья не чувствовала. Словно недодали должное. – И если вы не против, завтра вас осмотрят специалисты нашей лаборатории.
Анья округлила глаза: вот этого точно не желала. Слово «лаборатория» ассоциировалась со словом «клиника». А все, что касалось клиник, теперь вызывало полнейшее неприятие.
– Вы ведь хотите вернуть себе Силу? – Видимо, нежелание весьма красноречиво отразилось у нее на лице.
– Хочу. Это возможно?
– Мы выясним, если позволите вам помочь. Нам нужно знать о состоянии вашего здоровья. А также изучить ваши особые характеристики ню-Веги. Можете быть уверены: вы в безопасности. Вы слишком для нас важны, чтобы мы смогли вам навредить.
Помнится, что-то подобное говорил Рейнард Либлик.
На следующий день Анью действительно повели на осмотр. Она оказалась в современной лаборатории, оборудованной специализированной техникой. По центру помещения тянулся длинный дугообразный стол. На столе стояли компьютерные мониторы и небольшие квадратные устройства, напоминающие мультиварку. А также колбы, пузырьки, подобия микроскопов. На стенах в два ряда висели экраны, которые синим неоном отражали спиралевидную структуру ДНК, процесс расщепления молекул, показывали снимки головного мозга, какие-то таблицы. На других экранах двойная спираль ДНК кружилась вокруг своей оси в формате 3D модели.
Продлился осмотр недолго. У Аньи всего-то взяли кровь, а затем поставили Анью между двумя ультратонкими «полотнами», высотой превышающими человеческий рост. Черное «полотно» представляло собой железо с шероховатым, зернистым покрытием, по ощущениям токово-заряженным: по телу, вызывая щекотку, пробегали слабые, «покусывающие» мурашки.
Вчера Анья было подумала, что ее начнут изучать, словно подопытную мышь, наденут на голову какой-нибудь металлический колпак с проводами, ноги и руки привяжут к кровати… Бррр… прямо ужастики. А здесь даже раздеваться не пришлось.
Анья взглянула на Миру, которая, забрав ее из лаборатории, вела на обед. Девушка молчала, Анья, соответственно, тоже, и их молчание, в окружении тишины очередного пустующего этажа, воспринималось особенно громко.
– Как ты используешь свой дар? Как ты помогаешь людям? – Анье было интересно. Она с утра хотела спросить.
Смесь непонимания и насмешки отразилась во взгляде Миры.
