Обретя всю полноту власти, но решив, что момент для объявления своей полной независимости еще не настал, йемениты написали султану, сообщив, что они умертвили Омайю, поскольку он замыслил мятеж. Султан, не имея возможности их наказать, принял это объяснение и послал им нового правителя. Несчастный стал марионеткой, которого дергали за веревочки Кораиб и Ибрагим. Но хотя он был податливым воском в руках тиранов, они не уставали третировать его: ему не позволялись даже самые пустяковые расходы, и даже постоянно урезали рацион. Султан, надеясь изменить ситуацию, заменил этого человека другим и отправил с ним в Севилью своего дядю Хишама. Однако с ними не было армии, и власть йеменитов осталась прежней. И правитель, и Хишам обнаружили это очень быстро. У последнего был сын по имени Мотарриф. Юный распутник вступил в связь с одной из наложниц Махди. Узнав об этом, Махди как-то ночью дождался соперника и убил его ударом кинжала. Узнав о трагедии, Хишам дождался рассвета и отправился туда, где лежало тело его сына. Он боялся, что, если покинет дворец в темноте, его тоже убьют. О наказании убийцы речь не шла. Вскоре после этого Хальдун перехватил письмо от правителя султану, в котором он требовал отомстить за убийство Мотаррифа и положить конец анархии. Вернув это послание правителю, они стали угрожать ему и запугивать и, чтобы унизить его еще больше, даже поместили на несколько дней под арест.
Такова была ситуация в Севилье в 891 году. Это был четвертый год правления Абдуллаха. К этому времени уже почти вся остальная мусульманская Испания отказалась от обязательств верности и повиновения. Каждый арабский аристократ, африканский или испанский, присвоил долю наследия Омейядов. Правда, арабская доля была небольшой. Они были могущественными только в Севилье, а в других местах удерживали позиции с трудом. Многие из них, такие как Ибн-Аттаф, правитель Ментесы, Ибн-Салим, правитель Медина-Бени-Салим, в районе Сидоны, Ибн-Ваддах, правитель Лорки, и аль-Анкар, правитель Сарагосы, выполняли приказы султана, только когда им это было удобно, но открыто не разрывали с ним отношений, понимая свою слабость. Надо было оставить себе путь к отступлению.
Берберы, вернувшиеся к управлению племенными вождями, были сильнее и намного менее податливыми. Маллахи, обычный пехотинец, захватил крепость Хаэн. Два брата, Халил и Саид, отпрыски очень древнего рода, владели двумя замками в районе Эльвиры. Провинции, сегодня известные как Эстремадура и Алентежу, были почти целиком во власти берберов. Бени Фераник правил племенем нафза в окрестностях Трухильо. Другой бербер, Ибн-Такит из племени Масмуда, которое взяло в руки оружие в Эстремадуре во время правления Мухаммеда, овладело Меридой, откуда были изгнаны арабы и берберы племени кетама, постоянно конфликтовал с Ибн-Мерваном, правителем Бадахоса, которого не мог простить за помощь войскам султана, когда они осадили Мериду. По крайней мере, так утверждал Ибн-Хальдун. Но самым могущественным кланом среди берберов был клан Бени Дхун-Нун. Их вождем был ужасный разбойник Муса. Он всегда и всюду действовал огнем и мечом. Три его сына были похожи на отца физической силой и жестокостью. Это Яхья, самый коварный и жестокий из всех, Фат, правитель Уклеса, и Мотарриф, правитель Уэте, наименее коварный из братьев. Каждый из них возглавлял собственную банду, которая грабила и убивала людей без разбора.
Ренегаты, хотя и могущественнее берберов, действовали не так варварски. На самом деле многие их лидеры были в ладу с цивилизацией – арабской цивилизацией. В борьбе против завоевателей их интеллектуальное превосходство невозможно не признать. В провинции Оксоноба – ныне Алгарве, самая южная провинция Португалии, – правил Бакр, правнук Задулфуса, христианин. Его отец Яхья объявил о своей независимости в конце правления Мухаммеда. Сначала он захватил Санта-Марию, а потом стал хозяином всей провинции. Сам Бакр жил в Силвеше. У него был свой совет, канцелярия и хорошо вооруженная дисциплинированная армия. Фортификационные сооружения Санта-Марии прославились, так же как великолепные железные ворота и церковь, по известности уступавшая только церкви ворон на мысе Святого Винсенте – знаменитому месту паломничества. Вместо того чтобы считать путешественников и купцов своей потенциальной добычей, Бакр велел своим подданным защищать их, оказывать гостеприимство. В результате люди стали говорить, что в Оксонобе они чувствуют себя как дома, среди друзей и родственников. Сильный благодаря союзу с Ибн-Хафсуном, Ибн-Мерваном из Бадахоса и другими вождями своей расы, Бакр тем не менее был вполне миролюбивым человеком. Когда султан предложил ему управлять провинцией, Бакр принял предложение, поскольку это его, по сути, ни к чему не обязывало. Его соседом и союзником на севере был Абд аль-Малик ибн Аби-л-Джавад. Его главными городами были Бежа и Мертола. Дальше к востоку в горах Приего обитал отважный Ибн-Мастана, самый активный союзник Ибн-Хафсуна. Его многочисленные замки, в том числе Каркабулия, ныне Каркабуэй, считали неприступными. Все крупные землевладельцы провинции Хаэн были союзниками или вассалами Ибн-Хафсуна. Это Хаир ибн Шакир, правитель Ходара, который немного раньше периода, о котором мы ведем речь, сражался против Саувара, главы арабов Эльвиры, и захватил многие его замки. Также речь идет о Саиде ибн Худхайль, правителе Монтелеона, Бени Хабиль – четырех братьях, удерживавших несколько крепостей, в том числе Маргариту и Сан-Эстебан, и Ибн-Шалии, среди владений которого были замки Ибн-Умара и Казлона. Ибн-Шалия обладал огромными богатствами, осыпал милостями поэтов и жил в роскоши.
«Дворцы нашего принца, – писал его секретарь, поэт Обайдис, покинувший ради Ибн-Шалии двор султана, – совсем как райские, и в них можно найти все известные удовольствия. Там мраморные залы, украшенные золотом, своды которых опираются не на колонны». Другой вождь, Дайсам ибн Исхак, правитель Мурсии, Лорки и почти всего Тадмира, также был большим любителем поэзии, а в его армии было пять тысяч всадников. Великодушие и любезность обеспечили ему любовь подданных.
Однако самым грозным антагонистом султана оставался Ибн-Хафсун, который за последние два года добился больших преимуществ. Абдуллах – это правда – весной 889 года выступил против Бобастро. По пути он захватил несколько деревушек и сжег какое-то количество полей. Однако эта военная прогулка длительностью сорок дней не имела практических результатов, и султан едва успел вернуться в Кордову, когда Ибн-Хафсун захватил Эстепу и Оссуну, а жители Эсихи поспешили признать его сувереном и попросили занять город. «Эсиха – притон зла, – говорили кордовцы, – покинутый добродетельными людьми; там живут только грешники».
Обеспокоенный быстрым прогрессом своего противника, Абдуллах снова выступил против него, собрав все войска, какие только смог. Но в это время Ибн-Хафсун, вполне удовлетворенный положением дел, решил выиграть время и предложил султану мир при условии, что тот признает его правителем всех провинций, которые он покорил. Довольный тем, что так дешево отделался, Абдуллах согласился.
Но только Ибн-Хафсун трактовал мир так, как было выгодно ему. Прошло совсем немного времени, прежде чем он напал на борно-бербера Абу Харба, одного из самых преданных сторонников султана, обитавшего в крепости Альхесираса. После того как Абу Харб был убит, его солдаты сдали крепости ренегату.
