Следует отметить, что политические репрессии против ксендзов за преступления против государства, закрытие костёлов, часовен и монастырей, кампания по обращению католиков в православие, то есть чрезвычайная конфессиональная политика, были продиктованы непосредственной реакцией правительства на вооруженный мятеж. Несмотря на столь впечатляющие проявления политической враждебности части католической иерархии и клира к российскому государству и православию, эта политика не исходила из общей правовой оценки Римско-католической церкви как религиозно нетерпимой или преступной политической организации.
Предпринятые меры, несмотря на их масштабы и жесткость, носили ситуативный и ограниченный характер. Они не изменили и не могли изменить легального положения Римско-католической церкви как религиозного института, продолжавшего функционировать на основе статей 44–45 «Основных государственных законов» Российской империи и действовавшего законодательства о веротерпимости. Римско-католическая церковь в России по-прежнему сохраняла правовой статус «терпимой», государственной, находившейся под покровительством императора, её духовенство и епископат получали жалованье из казны, пользовались всеми установленными законом правами и сословными привилегиями
[587].
В результате действий новой русской администрации и православного духовенства, влияние Римско-католической церкви на формирование идентичности Северо-Западного края было сокращено до размеров, политически безопасных для целостности Российской империи. Процесс деколонизации, начатый М. Н. Муравьевым в форме чрезвычайной государственно-церковной реконкисты, был в основном завершен. Однако система ограничительных административных мер в отношении римско-католического духовенства, ставшая своеобразным институтом деколонизации, продолжала действовать вплоть до издания указов от 12 декабря 1904 г. и 17 апреля 1905 г.
Подведем итоги
17 апреля 1865 г. на имя М. Н. Муравьева был дан высочайший рескрипт. В нем говорилось: «Я призвал вас к управлению северо-западными губерниями в то трудное время, когда вероломный мятеж, вспыхнувший в Царстве Польском, распространялся в их пределах и уже успел поколебать в них основные начала правительственного и гражданского порядка. Несмотря на расстройство вашего здоровья, … вы с примерным самоотвержением приняли на себя вверяемые мной вам новые обязанности и при исполнении их оправдали в полной мере мои ожидания. … Подвиги ваши вполне мной оценены и приобрели вам то всеобщее сочувствие, которое столько раз и с разных сторон вам было засвидетельствовано.
К крайнему моему прискорбию, ваши непрерывные и усиленные занятия еще более расстроили здоровье ваше, и вы снова заявили мне о невозможности долее исполнять лежащие на вас многотрудные обязанности.
Снисходя к желанию вашему и с сожалением увольняя вас от занимаемых вами должностей и званий, кроме звания члена Государственного совета, я вместе с тем, в ознаменование моей к вам признательности и в увековечение памяти о заслугах ваших пред престолом и отечеством, указом сего числа правительствующему Сенату данным, возвел вас с снисходящим потомством, в графское Российской империи, достоинство»
[588].
Итак, «муравьевское время» управления Северо-Западным краем завершилось. Император, все более тяготившийся ярко выраженным личным чеканом политического курса М. Н. Муравьева, принял его отставку. Каковы же результаты, достигнутые виленским генерал-губернатором за два года управленческой деятельности?
Начнем с оценки предпринятых им мер по усмирению Северо-Западного края. Приняв управление регионом в самый разгар восстания, М. Н. Муравьев умелым сочетанием военных тактических приемов и эффективных управленческих решений сумел в предельно сжатые сроки окончательно разгромить вооруженные отряды польских повстанцев, уничтожить их краевую подпольную организацию и прекратить террор против мирных жителей. Особую роль в укрощении восстания сыграли, наряду с минимально необходимыми в данном случае наказаниями виновных, системно выстроенные меры военно-полицейского и экономического характера. Решительное и эффективное применение последних заставило помещиков, шляхту и римско-католическое духовенство отказаться от экономической и религиозно-социальной поддержки повстанцев.
Попытка польской колониальной элиты вооруженным путем восстановить в Литве и Белоруссии свое политическое господство была успешно подавлена войсками и администрацией, которые опирались на помощь и «нравственную» поддержку западнорусского населения. Быстрый разгром восстания позволил российскому правительству успешно противостоять дипломатическому шантажу Англии и Франции и устранить потенциальную угрозу иностранной военной интервенции против России.
Решительный срыв попытки вооруженного колониального реванша создал необходимые политические условия для осуществления системы реформ, вошедших в историю как политика «обрусения» Северо-Западного края. Реформаторские задачи, которые пришлось решать М. Н. Муравьеву в связи с попыткой насильственного отторжения края от России, привели к качественным переменам в мотивах, методах и целях управления этой особой территориально-административной единицей империи.
Используя имеющийся в его распоряжении объем власти и действующее в регионе военное положение, М. Н. Муравьев смог приступить к реализации разработанной им программы реформ, подчиненных решению задач модернизации, деколонизации и реконкисты. Эти реформы представляли собой стройную систему мер, которые обеспечивали адресную практику экономических и религиозно-культурных санкций в отношении польско-католической элиты, с одной стороны, и столь же целенаправленные решения, обеспечивавшие социально-экономическое и культурное развитие крестьянского населения, — с другой.
Руководящее значение, принадлежавшее в восстании польскому дворянству и римско-католическому духовенству, явилось решающим основанием для превращения этих привилегированных сословий в объект политики «обрусения» края. В результате эти сословия утратили роль доминирующего социально-этнического маркера, который традиционно идентифицировал Северо-Западный край в качестве польского. Однако разгром регионального польского сепаратизма не привел к устранению колониальной элиты из социально-экономической и религиозно-культурной жизни края. В социально-правовой иерархии Российской империи польское дворянство и римско-католическое духовенство региона сохранили привилегированный статус и экономическую основу своего социального и культурного превосходства над другими сословиями.
Памятник графа М. Н. Муравьева в Вильне
