Это решение, принятое М. Н. Муравьевым в качестве временной меры, было подтверждено его преемником К.П. фон Кауфманом в циркуляре губернаторам от 7 мая 1865 г.
[448]
Благодаря М. Н. Муравьеву, произошли серьезные перемены в организации крестьянского самоуправления Северо-Западного края. По распоряжению генерал-губернатора, волостная администрация, находившаяся под влиянием польских помещиков, была заменена на лиц «русского происхождения и православного исповедания», действующих в интересах крестьян. Муравьев поручил новому составу крестьянского самоуправления внушать крестьянам то, «что всего более может содействовать развитию в народе правильного понятия о правах и обязанностях», и ограждать их от произвола и самоуправства
[449].
Вместо обещанной Калиновским мужицкой «вольности» или, точнее, «махновщины», с ее анархией и необузданным, разрушительным насилием, крестьяне-собственники получили от правительства общественный порядок, законное самоуправление и социальный компромисс между сословиями.
Таким образом, важнейшая социальная группа населения, занимавшая низшее место в правовой, экономической и социокультурной иерархии края, стала приоритетным объектом этнически ориентированной политики модернизации. В тоже время часть польского дворянства, то есть «первого сословия», претендовавшего на политическое господство в регионе, была подвергнута политическим репрессиям, на долю остальной части выпали экономические санкции и административные ограничения в области национального языка и культуры.
Вместе с тем, и манифест от 19 февраля 1861 г., и указы от 1 марта 1863 г. и 2 ноября 1863 г. предусматривали сохранение дворянского землевладения а, следовательно, и прежнее социально-экономическое доминирование польских помещиков в Северо-Западном крае. Вынужденный учитывать предусмотренные законом имущественные права польских землевладельцев, М. Н. Муравьев считал справедливым и в этих условиях добиваться максимальных экономических благ для «угнетенной русской народности». В тоже время крестьянская реформа, проведенная М. Н. Муравьевым, изменила амплуа, в котором долгое время пребывала колониальная элита края. Отныне она перестала выступать в роли угнетателя западно-русских крестьян. После поражения восстания ей оставалось воспринимать себя в роли жертвы, которая подвергается этно-религиозному, культурному и экономическому угнетению со стороны победившего российского правительства.
В итоге крестьянская реформа М. Н. Муравьева позволила создать необходимые социально-правовые и экономические условия для начала постепенного преодоления негативных, колониальных коннотаций, связанных с этнонимом «русский», который в сознании польской элиты и местного общества фактически трансформировался в соционим. Еще более важным было частичное разрушение экономических институтов, на которых базировалась колониальная эксплуатация белорусского крестьянства.
Концептуальный поворот, совершенный М. Н. Муравьевым в политике региональной модернизации, внес принципиальные изменения в исторически сложившееся соотношение сил между двумя главными социально-этническими группами, влиявшими на процессы определения идентичности Северо-Западного края. Глубокие социально-экономические преобразования, сделанные российской администрацией в пользу местного крестьянства, способствовали позитивным переменам в восприятии этнонима «русский».
В результате — свободное, экономически независимое от польских помещиков русское (белорусы и малороссы) крестьянство постепенно начинает играть определяющую роль в общественных и государственных представлениях об исторической и этнической идентичности региона.
Начавшийся процесс позитивных перемен в социально-экономическом положении крестьянства стал отправной точкой для реформирования практически всех сфер административного и общественного устройства Северо-Западного края. Основные направления этих реформ были изложены в «Записке» М. Н. Муравьева от 14 мая 1864 г. Ярко выраженный, личностный характер политики, которую проводил М. Н. Муравьев, придал процессу модернизации региона уникальные, исторически индивидуальные черты.
Их своеобразие проявлялось в том, что крупномасштабная политика обрусения Северо-Западного края была направлена на последовательное и системное решение задач по трансформации отношений и различий, на которых базировалась культурная дистанция между польско-католической элитой и западнорусским крестьянством. Следовательно, речь шла о мерах по деколонизации региона. Благодаря реформаторскому дару М. Н. Муравьева, осуществляемая им политика «обрусения» края носила системный характер. Принимаемые политические решения были подчинены задачам интеграции Северо-Западного края в состав Российской империи. Для этого, во-первых, были разработаны и приняты меры, направленные на социально-экономическую и культурную модернизацию крестьянства; во-вторых, продолжен процесс реформирования и развития системы народного просвещения на принципиально новой идейной и ценностной основе; в-третьих, были укреплены и расширены позиции Православной церкви как главной религиозной опоры «русской народности». В-четвертых, было положено начало чрезвычайной культурной и государственно-церковной реконкисте, направленной на сокращение польско-католического присутствия в крае и установление строгого административного контроля над деятельностью римско-католического духовенства.
Стратегические цели своей политики М. Н. Муравьев видел в том, чтобы с помощью специальных мер и связанных между собой реформ остановить, а затем обратить вспять польско-католическую экспансию и вызванные ею процессы усиления польской идентичности Северо-Западного края. Системно структурированные социально-экономические и культурно-образовательные реформы, предпринятые им в защиту «православия и русской народности», должны были предотвратить всякие попытки сословно-этнических сепаратистов считать край польским и на этом основании воссоединить его с этнической Польшей.
7.2. Что нужно было сделать, чтобы изменить культурную дистанцию?
Вызов польского сепаратизма, с которым столкнулся М. Н. Муравьев, носил не только военный и политический характер. Учитывая колониальную специфику отношений, которые существовали в Северо-Западном крае, речь шла о вызове социально-экономическом, идеологическом, религиозно-культурном и в своей динамике — экспансионистском. Указанная ситуация усугублялась тем, что колониальные отношения, оказывавшие существенное воздействие на формирование польского ирредентизма, основывались на нормах веротерпимости и сословного российского законодательства. И хотя М. Н. Муравьев получил от императора ряд особых полномочий для подавления восстания
[450], его возможности как реформатора и политика были существенным образом ограничены стоявшей над ним административной иерархией. Например, Западным комитетом, Главным комитетом об устройстве сельского состояния и Министерством внутренних дел во главе с П. А. Валуевым.
